Она подняла голову и нежно погладила его грудь, посмотрела, как дергаются мышцы на его животе, и снова опустила голову, чтобы поцеловать его.

Гидеон издал стон.

– А я так же был поражен твоим предположением о коллекционере, – с трудом выдохнул он, его прерывистое дыхание могло бы сравниться с вышедшей из-под контроля пилой.

На мгновение он закрыл глаза, но от этого ощущения стали в тысячу раз сильнее.

Снова стон.

Лора улыбнулась. Ей нравились производимые им звуки. Она была готова слушать их всю оставшуюся жизнь.

Охваченная желанием продолжать игру, девушка вдруг опустилась на него, присоединяя к этим звукам свои, похожие на громкое мурлыканье.

Гидеон непроизвольно выгнулся, но Лору невозможно было сбросить. Он чувствовал, как ее бедра прижимаются к нему, соблазнительно напрягаясь, и он невольно сжал руки в кулаки.

Его тело становилось скользким от пота. Непреодолимое желание возрастало. Лора приподнималась и опускалась на его тело в медленном возбуждающем ритме, на ее лице он видел сосредоточенность и напряженность предвкушения.

Никогда раньше она не чувствовала себя с мужчиной так свободно. Она всегда играла роль богатой невесты, выбирающей жениха. Игривой девицы из золотой молодежи, которой полагалось посещать надлежащие вечеринки и предоставлять возможность папарацци делать надлежащие снимки.

Никогда раньше она не чувствовала себя так свободно. Было ли это во время инцидента с полицией, или просто беседа в его автомобиле, или в его постели.

– О, Гидеон, я тебя так люблю. – И только когда он неожиданно замер, она поняла, что произнесла это вслух.

Лора открыла глаза. Но увидела только блестящие синие глаза, уставившиеся на нее.

У него был такой изумленный вид, что она невольно рассмеялась.

– Не беспокойся, – тихо сказала она. – Я не сержусь на тебя за это.

Лора подавила страх, вызванный собственной глупой неспособностью хотя бы раз сдержать свой длинный язык, и, откинувшись назад, положила руки на его голени. Надо отвлечь его, прежде чем он успеет как следует испугаться!

Уэллес снова застонал, пронизывавшее все его тело желание переходило в боль. Движения Лоры становились все быстрее, настойчивее, длинные черные волосы разметались по плечам, и когда она откинула назад голову, задыхаясь от страсти, они скользнули по его ногам.

Он смотрел на нее, на ее дразнящие, с розовыми сосками, груди, выглядывавшие из-под массы черных волос, на ее пылающее лицо, необыкновенно острые скулы, закрытые глаза, чуть приоткрытый рот, и страсть затуманила его глаза.

Лора была так великолепна, что он дал себе свободу. Его тело было марионеткой в ее руках. Она изменила его. Она пробудила в нем жизнь.

И он ни о чем не беспокоился.

Она любила его!

Его стон перешел в тихий крик удовлетворенного желания, словно жидкий огонь, вылившегося из его тела.

Лора содрогнулась и, обессиленная, медленно опустилась на Гидеона. Они уснули, укрытые се длинными черными волосами, разметавшимися по подушке.

Кулинарное искусство Лоры ограничивалось умением поджарить хлеб и выжать апельсиновый сок. Именно эти два запаха разбудили Уэллеса.

Должно быть, он задремал, поскольку не помнил, когда она покинула постель.

Гидеон принял душ (согнувшись в стандартной душевой кабинке) и нашел Лору в кухне. Она читала вечерние газеты и избегала его взгляда.

Гидеон, как истый британец, занялся приготовлением чая и, глядя, как она пьет свой кофе, думал, не следует ли ему прямо сейчас поговорить о ее признании.

Казалось, это витало в воздухе – очень важное, непреодолимое.

– Так что ты собираешься делать дальше? – опустив газету, весело, как ни в чем не бывало спросила Лора и посмотрела на Гидеона темными, как чистый шоколад, глазами. – Если Син-Джан уехал на уик-энд или куда-то еще, я имею в виду?

Он растерялся.

– Относительно чего именно? – осторожно спросил он.

– Относительно возвращения кубка, конечно, – ответила Лора, сдерживая нервный смех.

Любой ценой она должна сделать вид, что то, что произошло, не имеет большого значения. Как ее слова «я люблю тебя».

– Мы не можем просто сидеть здесь, ничего не делая. Тем более когда мы знаем, у кого кубок.

– Лора.

– Мы вполне можем обвинить Олленбахов. Если он еще у них в доме, мы торжественно принесем его в колледж, – в отчаянии быстро тараторила она. – Можешь представить лицо Син-Джана, когда он войдет в профессорскую, а там кубок – опять на своем месте?

Было видно, что нервы у нее на пределе, она так напряжена и готова разразиться слезами, что Гидеон почувствовал желание протянуть руга и…

– Я тоже тебя люблю, – беспомощно признался он.

– Ты – что? – воскликнула Лора, ее лицо просияло ярче атомного взрыва, и Гидеон поспешно отступил назад.

– Подожди минутку, женщина, – предупредил он, но она уже бросилась к нему.

К счастью, Уэллес успел подхватить девушку.

В следующий момент его лицо, нос, глаза, брови, губы, щеки, подбородок, лоб были покрыты быстрыми поцелуями. А он стоял как идиот и улыбался.

Она прижалась к нему, обхватив его талию ногами, и он понес ее к дивану.

– Подожди минутку, пожалуйста, подожди, – глухо просил он, прижатый к ее волосам, губам, рукам.

– Чего ждать? – смеясь спросила Лора.

Уютно устроившись у него на груди, она впервые посмотрела ему в глаза сверху вниз. Они действительно напоминали лед – светлые и бирюзово-синие.

Лора отвела ото лба его почти белые волосы и вздохнула от счастья.

– Гидеон, я так счастлива, – просто сказала она.

– Никогда бы об этом не догадался, – усмехнулся он.

– Не ворчи. Ты же прекрасно знаешь это. И ты тоже счастлив.

Он был счастлив. Его сердце падало и взлетало.

– Ты наконец отпустишь меня? – спросил он, но в его голосе совсем не было убедительности.

Лора оглянулась назад, за спину, где его руки держали ее за поясницу.

Гидеон в ответ сделал то же, посмотрев через плечо туда, где ее пятки крепко вжались в его ягодицы.

– Ты начала это, – мягко заметил он.

Лора вздохнула и разжала ноги. Гидеон осторожно, не отрывая от своего тела, медленно опустил ее, слегка постанывая при этом.

– Что это за звук я слышала? – лукаво поинтересовалась она.