Когда я писала книгу о царственных мучениках, то изучение обстоятельств жизни и проникновение в характеры святых дочерей императора Николая Второго – не только добрых и целомудренных, но и красивых, очаровательных девушек, невольно заставило меня задуматься, а что же все-таки такое женская красота, о которой столько-столько понаписано – «сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?» Ведь красота традиционно считается главным достоинством женщины, она воспевалась веками. В старых романах и помыслить было невозможно, чтобы героиня не походила на ангела. Но в конце концов Александр Сергеевич Пушкин в «Евгении Онегине» высмеял этот портрет, и кукольной красавице Ольге противопоставил Татьяну, которую нельзя было назвать бесподобной, но которую не могла затмить даже первая красавица Невы, ибо Татьяна в первую очередь была неотразимо красива внутренне. Так изобразил Александр Сергеевич свой идеал. Но долго еще потом в литературе (да и сейчас в иностранных любовных романах) главная героиня представала не иначе как восхитительная красавица. Немногие, пишущие о любви для женщин, идут по пути Шарлотты Бронте, знаменитая героиня которой Джейн Эйр – девушка вовсе не красивая, но великодушная, стойкая и неунывающая. Именно благодаря красоте души некрасивой Джейн удалось добиться личного счастья, и не зря роман Бронте переведен на многие языки, неоднократно экранизировался – женщинам очень полюбилась умница Джейн.

Мне кажется, что англичанка Джейн Эйр близка традиционному образу русской женщины. Традиционно у русской женщины красота телесная подчинена красоте души, красотой души она и сотворяется. Но в наши дни, когда такие женские добродетели, как целомудрие и скромность, уже «не украшают» женщину, красота лица, тела – есть красота единственная, и неважно, что нередко она искусственна. Сейчас даже в глаза женщинам уже никто не смотрит и «небесный взгляд» не воспевает. Не те сейчас времена…

Настоящая красота ненавязчива и чиста. Ее, собственно, может и не быть в том понимании, к которому мы привыкли – гармоничность черт лица, красивые формы… Это опять-таки красота пушкинской Татьяны, в которой, по замыслу автора, не было ничего ослепительного, но… Пример такой красоты имеем мы в старшей дочери святого государя Николая – великой княжне Ольге, которую, по мнению современницы С.Я. Офросимовой, в строгом смысле слова нельзя назвать красивой, «но все ее существо дышит такой женственностью, такой юностью, что она кажется более чем красивой. Чем больше глядишь на нее, тем миловиднее и прелестнее становится ее лицо. Оно озарено внутренним светом, оно становится прекрасным от каждой светлой улыбки, от ее манеры смеяться, закинув головку слегка назад, так что виден весь ровный, жемчужный ряд белоснежных зубов. Умело и ловко спорится работа в ее необыкновенно красивых и нежных руках. Вся она, хрупкая и нежная, как-то особенно заботливо и любовно склоняется над простой солдатской рубашкой, которую шьет. Ее мелодичный голос, ее изящные движения, вся ее прелестная тонкая фигурка – олицетворение женственности и приветливости. Она вся ясная и радостная. Невольно вспоминаются слова, сказанные мне одним из ее учителей: “У Ольги Николаевны хрустальная душа”».

Хрустальная душа творит и внешне прекрасный образ, лицо девушки озарено внутренним светом – отблеском светлой души.

Подруга императрицы Александры Юлия Ден вспоминала: «Самой старшей из четырех сестер-красавиц была великая княжна Ольга Николаевна. Это было милое создание. Всякий, кто видел ее, тотчас влюблялся. В детстве она была некрасивой, но в пятнадцать лет как-то сразу похорошела. Немного выше среднего роста, свежее лицо, темно-синие глаза, пышные светло-русые волосы, красивые руки и ноги. К жизни Ольга Николаевна относилась серьезно, была наделена умом и покладистым характером. На мой взгляд, это была волевая натура».

Софи Бухсгевден оставила такое описание великой княжны Ольги: «Великая княжна Ольга Николаевна была красивая, высокая, со смеющимися голубыми глазами… она прекрасно ездила верхом и танцевала. Из всех сестер она была самая умная, самая музыкальная; по мнению ее учителей, она обладала абсолютным слухом. Она могла сыграть на слух любую услышанную мелодию, переложить сложные музыкальные пьесы… Ольга Николаевна была очень непосредственна, иногда слишком откровенна, всегда искренна. Она была очень обаятельная и самая веселая. Когда она училась, бедным учителям приходилось испытывать на себе множество ее всевозможных штучек, которые она изобретала, чтобы подшутить над ними. Да и повзрослев, она не оставляла случая позабавиться. Она была щедра и немедленно отзывалась на любую просьбу».

Кого напоминают все эти прекрасные портреты? Ловишь себя на мысли, что при приближении к этому очаровательному образу невольно вспоминается идеал всех девочек – добрая и скромная принцесса из сказки. Хрупкая, нежная, утонченная, не любящая домашнего хозяйства… Недаром на балу, где, по нашим детским представлениям, самое место настоящей принцессе, из четырех сестер успела побывать только Ольга Николаевна.

Все как один вспоминают, что Ольга обладала большим умом. Но, похоже, этот ум был склада философского, вовсе не практического. Про ее сестру Татьяну вспоминали, что та скорее ориентировалась в различных ситуациях и принимала решения. Ольга же была не прочь отвлеченно порассуждать, и ее суждения отличались большой глубиной. Она увлекалась историей, ее любимой героиней была Екатерина Великая. Ольга Николаевна замечательно доказала, что истинно женская привлекательность вполне совместима с глубоким, живым умом.

Все усилия матери и отца были направлены на то, чтобы сохранить ясный свет «хрустальной души» своего старшего ребенка, быть может, самого непростого по характеру, и им это удалось. Лейб-медик Е.С. Боткин так писал про Ольгу Николаевну: «Я никогда не забуду тонкое, совсем непоказное, но такое чуткое отношение к моему горю… Сейчас забегала Ольга Николаевна – право, точно ангел, залетом». Внешняя красота, которая, по мнению Юлии Ден, проявилась в пятнадцать лет – в трудное время превращения девочки в девушку, во многом явилась результатом постоянного воспитания и возрастания души этой девочки, отобразила ее внутреннюю красоту.

Великая княжна Ольга Николаевна – замечательный пример того, как внешняя красота во многом определяется внутренней, как бы рождается и возрастает из нее.

Но может быть, вы решите, что пример некорректен, что женщинам из рода Романовых была так или иначе присуща фамильная красота, а что делать нам, потомкам тех кухарок, что должны были управлять государством, да все как-то не сподобились? Что ж, приведем тогда пример из вполне привычной для нас среды:

«Тридцатипятилетняя Мария – женщина средних внешних данных. То есть она ничем не отличается от большинства других женщин. Кроме одного – эта женщина поняла, в чем секрет ее привлекательности. Она рассказывает: «“Иногда я делаю маску, стригусь, выбираю лучший наряд – а на душе нет порядка, кошки скребут, вся задерганная, никого вокруг не замечаю. И меня никто не видит! Ни моего цвета лица, ни мох аккуратных ногтей, так тщательно наманикюренных. А в другой раз – не выспалась, не раскрашена, а вот что-то внутри меня поет – и все смотрят мне вслед заинтересованно! В чем тут дело? Надо быть красивой, прежде всего, внутренне. И быть уверенной в себе! Эта так просто! Но этого многие не понимают!”