— Любви? — прошелестел его голос. — Только не говорите, что были влюблены в того парнишку, который предлагал вам побег и жизнь в столице. Слишком упорно вы отказывались от такого счастья.

Я с тоской покосилась на пустой бокал. Разговор с этим типом дается мне слишком тяжело. Но, с другой стороны, крепкий напиток развяжет мне язык, и я точно сболтну что-нибудь лишнее.

— Впрочем, неважно, — как-то очень быстро произнес Джестер, должно быть, осознав, что я не собираюсь отвечать на его последнюю реплику. — Мы слишком отклонились в своих рассуждениях от первоначальной темы. Вернемся к коррекции ауры.

— Вернемся, — обреченно согласилась я, уже понимая, что теперь последует еще более неприятная тема.

— Как вы уже поняли, оставлять без присмотра людей, чей магический дар тяготеет к темной стороне искусства невидимого, очень опасно. — Джестер сочувственно улыбнулся, заметив, как меня передернуло после его слов. — Но что делать в таком случае? Отправлять их на веки вечные в заточение? Да, некоторое время так и делали. Но потом осознали, что это, мягко говоря, негуманно. Как я уже говорил, потомки часто платят за грехи предков. Но мы живем не в темные века, а в просвещенное время. Нелепо и жестоко осуждать на пожизненное заключение человека, который в своей жизни не совершил ничего дурного, руководствуясь вероятностью того, что когда-нибудь он преступит закон. Поэтому было решено следующее. Аура, моя дорогая баронесса, это своеобразная проекция души человека. Магический дар имеют те люди, у которых аура оказывается более восприимчива к флуктуациям окружающего энергетического поля. Я понятно объясняю?

Я неуверенно кивнула.

Флуктуации, энергетическое поле… Как будто на урок физики попала. Кстати, весьма уместное сравнение. Например, в моем мире я никогда не понимала, откуда берется электричество. Ну, то есть я знала, что ток — это направленное движение электронов. Если мне память не изменяет, конечно. Точнее, даже не знала, а зазубрила в свое время намертво. Но это определение не объясняло мне, каким образом ток попадает в розетку и как он потом преобразуется в тот же свет или энергию.

Подозреваю, я не одна такая невежда. Впрочем, это не суть важно. Главное то, что мои познания в законах физики равнялись познаниям в законах магии. Джестер вроде говорил просто, но логику его рассуждений я не могла осознать. Но и признаваться в этом не собиралась.

— После долгих споров и дебатов было решено следующее, — продолжил Джестер. — Нелепо лишать человека свободы лишь на основе предположения, что когда-нибудь он переметнется на сторону зла. Но и закрывать глаза на эту вероятность опасно. Однако возможно перекрыть ему доступ к энергетическому полю, а тем самым лишить и дара. На свете живет великое множество людей, не обладающих даже минимальными способностями к магии. Просто станет одним таким человеком больше.

Я недовольно поджала губы.

Не нравится мне, как это звучит. Очень не нравится. Какая-то магическая дискриминация получается. Почему это одним позволено колдовать, а у других забирают эту способность? Ты еще не сделал ничего плохого, даже не подумал об этом — а все. Будешь таким, как все.

— А есть альтернатива? — полюбопытствовала я.

— Естественно. — Джестер подарил мне лучезарную улыбку, правда, от этого крупные холодные мурашки пробежались табуном по моему позвоночнику. — Выбор есть всегда, баронесса. Или коррекция — или тюрьма. Знаете, на моей памяти не было ни одного, кто бы предпочел второе. Свобода дороже некоторых ограничений.

— Ясно, — мрачно протянула я и закручинилась.

Значит, вот что мне предстоит в будущем. Коррекция ауры. Ах да, и еще штраф за использование заклинания против Агнессы. Интересно, согласится ли Петер оплатить его? Речь как-никак идет об его дочери, пусть и непризнанной им официально.

— Но вам не повезло, — сухо сказал Джестер. — Очень сильно не повезло. Увы, баронесса, боюсь, вы будете лишены даже такого выбора.

Я удивленно заморгала. О чем это он?

— В ходе небольшой проверки, что я устроил вам недавно, выяснилась одна пренеприятнейшая для вас вещь, — продолжил Джестер и пожал плечами. — Увы, но вы обладаете своего рода иммунитетом к ментальным чарам. А коррекция ауры без воздействия подобного толка невозможна.

Я вспомнила приступ, начавшийся и завершившийся совершенно неожиданно для меня. Жуткую боль, от которой перехватило дыхание. Так это была проверка?

Но было в словах инквизитора то, что меня удивило и возмутило еще сильнее.

— То есть вы воспользовались ментальными чарами для проведения этой проверки? — спросила я и нехорошо прищурилась.

Джестер сразу же понял, куда я клоню. Досадливо цокнул языком и как-то стыдливо отвел глаза. Правда, почти сразу вновь посмотрел на меня и спокойно кивнул.

— Да, воспользовался, — подтвердил он с нарочитым равнодушием. Засомневался на миг, но потом все-таки добавил с некоторым вызовом: — Как я уже сказал, коррекция ауры невозможна без вмешательства подобного рода.

— Вы же сами битый час распинались, что ментальная магия находится под строгим запретом, — с сарказмом напомнила я. — И что же получается?

— Что? — хмуро переспросил Джестер.

— С какой стати тогда инквизиторы ею пользуются? — Я выпрямилась в кресле и стукнула кулаками по подлокотникам. От праведного гнева у меня даже голос задрожал. — А как же ваши рассуждения про то, как тьма исподволь отравляет душу? Не боитесь за свою?

Джестер раздраженно дернул щекой, словно прогонял невидимого комара. Заложил за спину руки и неторопливо прошелся по комнате.

— Время позднее, — вдруг проговорил он, вернувшись к прежнему месту. Покосился в окно на ночное небо, которое уже начало сереть в преддверии скорого рассвета, и исправился: — Точнее сказать, очень раннее. А вы, как оказалось, после тяжелой болезни. Поэтому на этом моменте позвольте мне прервать нашу столь познавательную беседу.

— Ничего, я потерплю, — ядовито заверила я. — Хочется все-таки услышать ответ на мой вопрос.

— А вы настойчивы. — Джестер едва заметно покачал головой. — Но, поверьте, баронесса, иногда это качество оборачивается недостатком, а не достоинством.

— И все же, — не унималась я. — Вам не кажется, что попахивает двойными стандартами? Одним, значит, можно все, а других за то же самое упекают до скончания лет за решетку?

— Идите спать, баронесса, — уже с нажимом повторил Джестер. — Не переживайте, мы продолжим наше общение через несколько часов. Но пока и вам, и мне необходим отдых.

Я скрестила на груди руки. Ну уж нет, мой дорогой. Ишь, как ты быстро захотел избавиться от меня. Стоило только поднять неудобную тему. До сего момента ты как-то не переживал из-за меня, хотя узнал о моей недавней болезни в самом начале разговора. Уверена, если я отложу выяснение на потом, то правды точно не услышу. Джестер наверняка найдет способ, чтобы каким-либо образом заставить меня забыть о скользком вопросе.