— Мистер Уильямс, не будете ли вы так добры подвезти мисс Кризи до дома? Вам по пути… благодарю вас, вы очень любезны. Элизабет, оставьте мне ключи от машины. Утром я подгоню ее вам.

Не обращая внимания на ее надутый вид, он поцеловал захмелевшую коллегу в щеку и, крутя на пальце ключи от машины, вернулся к Маргарет.

Когда за последним гостем закрылась дверь, Дональд с медленной усталой улыбкой повернулся к ней.

— Наконец-то! А теперь, моя дорогая Маргарет, я хочу получить тот танец, что вы мне обещали.

Вернувшись в кабинет, он поставил откровенно романтическую музыку и притянул Маргарет к себе. Забавно. Она больше не чувствовала усталости, ноги не болели. Может, потому, что она порхала в воздухе, словно держась на воздушной подушке в двух дюймах над полом. От ощущения его рук, с силой сжимавших ее, кружилась голова, и вся она была объята его теплом. Ладонь Дональда лежала у нее на спине; другой он властно прижимал к себе ее округлые бедра, и, приникнув к нему, Маргарет плыла над землей, покачиваясь вместе с ним под нежные зовущие звуки музыки. Закинув руки Дональду на шею, она запустила пальцы ему в волосы, играя мягкими упругими завитками.

Грудью она ощущала биение его сердца — или это колотилось ее собственное? Трудно было определить, где кончался он и начиналась она… И когда, склонив голову, Дональд коснулся ее губ, Маргарет окончательно растворилась в нем. Она отдалась жаркому бархату его языка, который проникал в самые потаенные уголки ее рта. Никогда еще он не целовал ее с такой силой, с такой страстью.

Чуть отстранившись, он нежно и одновременно жадно посмотрел на нее.

— Ты нужна мне, — хрипло сказал он.

Она провела пальцами по его лицу, чувствуя, как туго натянута напряжением кожа на скулах.

— И ты мне нужен, — не изменяя своей откровенности, ответила она. — Отнеси меня в постель, Дональд.

У него вырвался хриплый вздох, и на какое-то мгновение он застыл на месте. Внезапно она оказалась у него на руках, и он взбежал по лестнице, прижимая ее к груди, словно она ничего не весила. Плечом он открыл дверь спальни, толчком ноги закрыл ее за собой и, прежде чем осторожно опустить Маргарет, замер посредине комнаты.

Он уставился на Маргарет, словно не мог поверить, что видит ее перед собой. Взгляд его едва ли не физически ласкал ее, и Маргарет показалось, что у нее вот-вот подломятся ноги. Прикоснись ко мне, взмолилась про себя Маргарет. И, будто услышав, Дональд коснулся ее волос. Пропуская легкие пряди сквозь пальцы, он дал им упасть на плечо, оголенное смелым покроем платья.

— Как они прекрасны, — пробормотал он. Движением руки Дональд спустил бретельку с другого плеча, провел ее вниз и чуть дернул, когда ткань задержалась на ее груди. Наконец платье собралось складками на талии, и у него перехватило дыхание, словно он получил удар под ложечку.

Дональд касался ее тела, и его ласка обжигала, словно легкие языки пламени. Его самого била дрожь, пальцы чуть дотрагивались до возбужденной кожи ее тела. Он ласкал ее едва ли не с благоговением. У нее все плыло перед глазами. Маргарет с трудом нащупала молнию на боку и распустила ее. Лишившись последней опоры, платье с шорохом соскользнуло к ногам.

Она переступила через него, попала прямо в ждущие руки Дональда, и со сдавленным стоном он прижал ее к разгоряченной груди. Казалось, что его тело буквально звенит от напряжения той яростной страсти, которая угрожала поглотить его с головой.

Высвободившись, она распустила его галстук-бабочку, затем принялась за пуговицы рубашки. Последняя не поддавалась, и с легким вскриком раздражения Маргарет просто оторвала ее.

Самообладание Дональда держалось буквально на последней ниточке, и когда оно лопнуло, как нитка на рубашке, он сорвал с них обоих остатки одежды и, подхватив на руки, бросил Маргарет на середину кровати.

— Здравствуй, Лев, — прошептала она, и по губам ее скользнула улыбка.

— Маргарет, не дразни меня, — выдавил Дональд.

Он опустился на постель рядом с ней и положил подрагивающую руку ей на грудь.

— Такая нежная… и такая прекрасная! — Его дыхание гладило ее кожу теплым летним ветерком. Затем он склонил голову, и губы вобрали в себя и втянули сосок, давно ждущий этого прикосновения. Маргарет содрогнулась, пронзенная слепящим пламенем.

— Дональд, — всхлипнула она.

Он все неистовее ласкал ее, а потом нежно гладил по лицу, успокаивая и помогая прийти в себя после яростной страсти поцелуев. Их тела слились, они не могли разъять переплетенных рук и ног, и Маргарет, испытывая несказанное возбуждение, ощущала, как нежная шелковистость ее тела воспринимает грубоватую жесткость его мышц. Изогнувшись дугой, она прижималась к нему, и у нее так тряслись руки, что она была вынуждена ухватиться за его плечи.

— Пожалуйста, — простонала она, едва отрываясь от его губ, но, увидев его над собой, поняла, что он сам сдерживается из последних сил.

Вскинув голову, он посмотрел ей в глаза.

— Взгляни на меня, Маргарет, — хрипло выдохнул он и затем медленным бесконечно долгим движением вошел в нее.

— Дональд!..

Приподняв голову, он поцелуем стер ей слезы.

— С тобой все в порядке?

Она издала дрожащий смешок.

— Думаю, что да. А ты как?

Перекатившись на спину, он снова притянул ее к себе. Его руки нежно, заботливо и любовно гладили ее.

— Не знаю. Не могу понять, что произошло, но не то, что я предполагал. Я чувствовал, что ты мне далеко не безразлична, — наконец сказал он. — Но не мог представить, что испытаю нечто подобное. Прости, я немного… ну, скажем, ошеломлен и потрясен. В первый раз за пять лет я с кем-то занимался любовью.

Маргарет приподнялась на локте и удивленно уставилась на него.

— Что? После Кэтрин… ты пять лет ни с кем…

— Скажем так, в первый раз после нее я испытал настоящее чувство.

Поймав его взгляд, Маргарет увидела в нем нежность и смущение.

— Ох, Дональд, — прошептала она и, спрятав лицо, чтобы он не мог увидеть ее затуманившиеся глаза, прижалась губами к его груди. Он заключил ее в свои объятия, укачивая и убаюкивая, потому что глаза ее заплывали слезами.

— Сегодня вечером ты была восхитительна, — тихо сказал он. — Безукоризненная хозяйка приема.

Она сморгнула слезы.

— Прости, что я была так груба с Элизабет.

— Ты вовсе не была груба, но в любом случае она заслужила такое обращение. Ей свойственна некоторая надменность.

Надменность, подумала Маргарет, явно не то слово, которое она пустила бы в ход. Откровенная злоба — это точнее. Рука Дональда легла ей на плечо, и, повернув голову, она поцеловала ее. Мысли о Элизабет тут же вылетели из головы. Ее подбородок оказался в чаше мужской ладони, и он опять приник к ее губам.