Женщина, прижимая к себе папки и тетради, села рядом с молодым человеком. Машина тронулась, разбрызгивая белое снежное крошево.

– Спасибо! Я бы сама не добралась... Как все-таки у вас здесь красиво!.. Горы... Ели... И снег... И все такое большое! – Она засмеялась, показывая ровные, чуть прозрачные зубы. – А вам здесь нравится?

– Ну... Да... А че... – Он опять почесался.

Повисла пауза, молодой человек угрюмо смотрел вперед на дорогу, она – в окно на проплывающие в снегу темные стволы.

– На занятиях не слишком сложно?

– Что?

– Все ли вам понятно на уроках?

Он отрицательно покачал головой.

– Не понятно?

– Не, не сложно...

– Просто программа очень насыщенная... Темы непростые... И я хочу, чтобы за такой... Вообще-то для языка небольшой срок... Вы бы... Вы...

Она не могла подобрать нужные слова, на что он невольно улыбнулся.

– Ну... Да...

– Единственное, что вы не очень-то все понимаете... Хотя я и повторяю постоянно... Язык требует ежедневно пятнадцатиминутной работы. Я имею в виду самостоятельной работы дома... Всего пятнадцать минут! Но каждый день! Если вы разовьете в себе эту привычку – вам будет легко! Каждый день брать себя в руки... И усилием воли, несмотря ни на какие отвлекающие соблазны...

Он вдруг повернулся и уставился ей в глаза. Она чуть смутилась и придала тону решительности.

– Несмотря ни на что... Посвятить себя языку... Это ведь не сложно...

Он опять уставился исподлобья на дорогу.

Ей вдруг стало неудобно, она замолчала и съежилась, засунув ладони под себя.

Какое-то время ехали молча.

– Вы не думайте... Я понимаю... Возраст, гормоны... Вам хочется радости, свободы... Любви, наконец... И ничто-то вас больше не занимает... И ни о чем-то вы больше и не думаете!

– Думаем...

– А вот думали бы хоть чуть-чуть обо мне... Тогда бы садились каждый вечер за учебник...

– Я и так все время о вас думаю...

– Что, извините?..

– Я сказал, что думаю о вас постоянно.

– Это почему?!

Молодой человек опять повернулся к ней:

– Я вас люблю.

– Что?!

Он, не отрывая от нее глаз, утвердительно покивал.

– Это неправильно! Смотрите вперед.

Он ухмыльнулся и отвернулся к дороге.

– Я понял это сразу... Как это... вас увидел... Вы тогда еще только приехали... Два с половиной года... назад...

– Правда? Боже... Уже два года!

Она мелко покивала головой, а потом махнула рукой в воздухе.

– Ой, да вы знаете, сколько у вас еще будет таких Любовей...

Засмеялась. На что он вдруг сказал очень строго:

– Знаю. Эта одна. И на всю мою жизнь. Я тогда... На станции... Вы были в синем, и этот... Желтый платок... Вы вокруг еще смотрели... Я сразу понял, что вы здесь ничего не знаете. Я проводил вас. Помните?.. Сначала я даже решил, что вы стюардесса и спустились к нам с небес. Но потом узнал, что вы будете преподавать английский. Я вел вас самой длинной дорогой... И после этого... Все... Я даже знаю, что мы умрем в один день!

– Как в сказках...

Он кивнул.

– Поверь мне, я-то знаю... – Она неожиданно перешла на ты. – Это все тебе придумалось. В этом возрасте...

– Мне уже семнадцать.

– Вот я и говорю, что в этом возрасте... Очень часто... Люди себе воображают... То есть им кажется...

– Не понимаю...

– Я хочу сказать, что ты, скорее всего, влюблен в выдуманный тобой образ. Все это не так, как есть на самом деле. Просто пришло время. У тебя заиграли гормоны. Ты наткнулся на меня и, не зная совсем, наделил чертами, тебе во всех отношениях милыми. Я хочу сказать... Ничего этого нет на самом деле. И даже платка того желтого давно нет. И ничего-ничего.

Он молча поднял рукав рубашки и вытянул руку. Запястье было чем-то туго замотано.

– Есть...

– Что это?

– Ваш платок... Тот... Желтый...

– Видите... Есть!

– А красть, между прочим, нехорошо.

– Я не украл... Вы оставили его... В классе... Я просто его не вернул.

Она расстроенно замолчала.

– Все равно – нехорошо. A bad beginning makes a bad ending.

Он промолчал.

– И что же вы думаете делать? – спросила она.

– Мне через год – восемнадцать! Мы сможем пожениться. Меня берут в столярную мастерскую к Бергу... Вы знаете, у меня золотые руки... У кузена денег возьму... Отстроимся...

– Я готовить не умею...

Он вдруг рассмеялся.

– И не нужно... Готовить – оно дело нехитрое... А потом и научиться можно...

– Я не это хотела сказать. Вернее, я хотела сказать – какая из меня жена! Я одна жить привыкла. Я капризна. На работе всегда. А в этом году вообще дополнительные часы взяла – вечерние. После ухода мистера Бигли. Вы же знаете – учителей не хватает, я уже в младших историю и географию. Вот... Ну какая из меня жена...

Он опять рассмеялся.

– А вы знаете... Это я вам колесо спустил...

– Что?

– Да... Я...

– Как же?..

– Ну да!..

– Нехорошо. – Она вдруг снова вернула «вы»: – Вы же взрослый человек. Жениться вот собрались...

– А как бы я смог с вами поговорить?..

– В школе...

– В школе?.. Нет... В школе – нельзя... Вот я и решил...

– Ну и глупо решили. Это вам не игрушки. Так человеку и навредить можно! А если бы я не заметила – и на таком колесе да по горам? Это могло бы все ужасно закончиться!

– Нет...

– Что нет?

– Я же следил!

– Что?

– Я следил за вами, когда вы к машине шли...

– И часто вы за мной следите?

Он кивнул головой и виновато улыбнулся.

– И вечерами?..

Он опять кивнул.

– Ну, это уже... Вы знаете, молодой человек! Это уже ни в какие рамки! Это уже нарушение всяких приличий...

– Но я... Я просто хотел...

– Чего вы там хотели?

– Я просто... Смотреть на вас... Хотел... Ничего такого...

У него в глазах появились слезы – копились, копились, а потом сорвались и побежали по розовым щекам.