– Нобунага изгнал тебя из Адзути?

– Да, господин.

– Я не спрашиваю тебя: почему? Но хочу предложить поквитаться с ним за нанесённое оскорбление.

Кицунэ слегка улыбнулась.

– Моё изгнание вполне справедливо. Я изменила господину с его вассалом. Я не держу зла на него…

Уми-Мару удивлённо приподнял брови.

– Неужели? И жизнь дзёро тебя вполне устраивает?

– Нет, – честно призналась женщина.

– Тогда скажи мне: как можно проникнуть в замок? – и я щедро вознагражу тебя. – Кицунэ молчала, потупив взор. Уми-Мару терял терпение и время. – У тебя нет выбора, иначе я прикажу отдать тебя самураям. Поверь мне сюдо – это прекрасно, но иногда в походах хочется женщину, а ты искусна и бесстыдна в своём деле.

– Я…я плохо помню… Кажется, на скале Семи радостей был тайный ход… Порода скалы достаточно мягкая, внутри неё – множество небольших пещер…

Самурай подался вперёд, сгорая от нетерпения.

– Вспоминай же! Я дам тебе тысячу рё, ты начнёшь жизнь порядочной женщины!

– Я могу вспомнить, если ваша милость прикажет проводить меня на скалу.

– Хорошо, идём тотчас же!

Уми-Мару и Кицунэ в сопровождении десяти воинов почти достигли озера. Ещё издали женщина увидела скалу Семи радостей. Её сердце затрепетало: ведь именно она дала название этой скале! Именно там, много лет назад Нобунага любил разбивать шёлковый шатёр, в котором они безудержно наслаждались друг другом. А затем, утомлённые выходили на воздух, их обдавал лёгкий свежий ветерок, набегавший с озера. Кицунэ невольно ощутила запах свежести, затем трав, которыми она любила устилать шатёр, и благовоний тлеющих в серебряных сосудах – из них струился едва различимый дымок, несущий наслаждение…

Кицунэ и небольшой отряд поднялись по узкой тропинке на пологую вершину скалы. Женщина опустилась на колени именно в том месте, где размещался шатёр любви. Отсюда, с вершины, хорошо просматривался Адзути. Кицунэ видела Три стрелы, крыши Восточной и Западной части замка – основная часть была сокрыта высокой каменной стеной. Неожиданно на вершине стены, укрытой деревянной галерей от ветра и ненастья блеснули драконьи доспехи Нобунаги. Он не отрываясь смотрел на скалу Семи радостей…

Кицунэ понимала, что даймё видит её в окружении самураев, своих непримиримых врагов… Нобунага не понимал: для чего Акэти приказал схватить бывшую наложницу? – какой от неё прок? – ведь она не знала ровным счётом ничего о новых потайных ходах.

Уми-Мару прошёлся по пологой площадке, образовавшейся на вершине скалы по воле природы, осмотрелся, и также заметил на стене Адзути Нобунагу – солнечные лучи отражались от металлических доспехов даймё.

– Ты вспомнила? – обратился он к Кицунэ.

– Еще мгновенье, мой господин… – попросила женщина.

Кицунэ бросила прощальный взгляд на Адзути, её глаза увлажнились. Она не может предать Нобунагу.

– Прощай мой любимый… – едва слышно прошептала женщина.

Она быстро выхватила кинжал, что прятала на груди под кимоно и вонзила себе прямо в горло. Хлынула кровь… Женщина захлёбывалась, она издавала страшные хриплые звуки… Наконец всё закончилось…

Самурай и его воины замерли от неожиданности и ужаса.

– Проклятая дзёро!!! – возопил Уми-Мару. – А вы куда смотрели? – напустился он на воинов.

– Господин, – пытался оправдаться один из них, – мы и предположить не могли, что у дзёро есть кинжал! Раз она так поступила – значит, ничего не знала!

– Вероятно… – согласился раздосадованный Уми-Мару. Времени у него оставалось мало, он боялся, что не сможет сдержать обещание, данное Акэти – взять Адзути хитростью.

Нобунага видел, как Кицунэ свела счёты с жизнью. Его сердце сжалось от боли.

Уми-Мару пил сливовое вино в своём шатре. Его одолевали тяжёлые мысли: если он не найдёт лазейку в Адзути, то придётся брать его штурмом. А это означало, прежде всего, конец его влияния на Акэти Мицухидэ, и огромные людские потери.

Уми-Мару допил вино и вышел на свежий воздух. Самурай направился к одному из ближайших холмов, поднялся на него и вновь, в очередной раз, обратил свой взор на Адзути. Уми-Мару принимал участие во многих битвах, успешно усмиривших мятежных феодалов, но при мыслях о предстоящем штурме «детища» Нобунаги его охватывал неподдельный трепет. Поверженные замки феодалов и отдаленно не напоминали отменно укреплённый оплот несговорчивого даймё.

Уми-Мару понимал: первый штурм замка захлебнётся в крови… Не успеют воины сёгуна преодолеть ров, окружавший первую линию обороны, – невысокую стену со множеством татэбори, как самураи Нобунаги расстреляют их из луков и мушкетов. Конечно, можно применить китайские метательные механизмы и пращу, но, увы, они будут бессильны против основной стены, выложенной «черепашьим панцирем». Именно она делает Адзути непреступным. Уми-Мару не понаслышке знал, что стена, выложенная подобной кладкой, фактически не пробиваема. Для того чтобы сокрушить её нужны метательные орудия огромной силы и мощности, но таковыми Акэти просто не располагал, а закупать их в Китае уже не было времени.

Уми-Мару вернулся в шатёр и приказал слуге приготовить сакэ. Ему хотелось опьянеть и забыться… Ведь позор близок, а смыть его можно лишь кровью – харакири неизбежно…

– Господин, – слуга упал на колени перед самураем. – К вам пожаловала красивая женщина…

Уми-Мару встрепенулся, хмель мгновенно улетучился.

– Женщина?! – удивлённо воскликнул он. – Красивая?

– Да, мой господин. Она одета и причёсана, как аристократка и прибыла на паланкине.

Самурай пребывал в крайнем изумлении.

– Зови её сюда. Хоть немного развлекусь в этой глуши…

Полог шатра откинулся, перед взором Уми-Мару предстала женщина. Кимоно цвета спелой сливы, расшитое цветами этого же дерева, высокая причёска; шпильки, украшенные подвесками – всё говорило само за себя – перед ним благородная дама.

– Что привело вас в военный лагерь? – поинтересовался самурай.

Женщина не спешила с ответом. Она поклонилась, села на татами, расправив полы своего дорогого кимоно, и только после этого снизошла ответить:

– Вам нужен Адзути. Я же знаю, как его получить, не пролив ни капли крови.

Уми-Мару буквально оторопел: неужели Аматэрасу услышала его молитвы, и свершилось чудо?

– Как вас зовут? – вежливо поинтересовался самурай.

– Здесь меня называют просто Гадалкой. Раньше, в Киото, я была известна под именем Саюри-сан. Вы слишком молоды, дабы слышать обо мне…

– Неужели несравненная красота, данная богами, заставила вас покинуть императорскую столицу и уединиться в этой глуши? – недоумевал Уми-Мару.