Скотча оказалось слишком много, и его разматывание заняло больше времени, чем должно бы, но я продолжала улыбаться девушке и тихонько её подбадривать, пока Юлька орала и плевалась, как сумасшедшая. А может она и была сумасшедшая. Как Лиана… А может и я уже с ума сошла. Трудно было сказать. Трудно было даже думать, потому что в голове какая-то вата и дикий, почти животный страх, что Лианино «просветление» окажется всего лишь её жестокой шуткой.

Но в итоге меня все же освободили. Подняться, правда, получилось не с первого раза. Девушка, заботливо меня обнимая, помогла встать и когда я её оттолкнула от себя, опасливо отошла назад.

— Простите… Я не понимаю, что происходит… Простите, если обидела вас… — в её глазах вся скорбь Вселенной и даже не верится, что эта несчастная хотела меня убить.

— Развяжи меня, овца ты тупая! — вновь заорала на неё Юля, а девушка, почему-то взглянула на меня, словно спрашивая разрешения.

Не знаю, что двигало мною в тот момент, но я поступила так, как подсказывало сердце.

— Нет. Не развязывай, — бросила Лиане приказным тоном и та послушалась. — Пойдём со мной. А для неё мы вызовем полицию. Только… Нужно найти мой телефон. Ты не помнишь, где он?

Лиана растерянно пожала плечами.

— Я ничего не помню… Я… У меня такое случается, — она смотрела на меня своими полными не понимая и страха глазами, а меня снова накрыло волной жалости к этой несчастной. Она действительно больна… А душевная болезнь иной раз страшнее физической. Трудно представить, что сейчас испытывает эта девушка. Ничего не помнить из того, что натворила, ничего не соображать… Это, должно быть, очень страшно.

— Ладно. Пойдём, Лиана, — я кивнула на дверь, не желая, чтобы она оставалась позади меня. — Давай.

— Я не Лиана, — уставилась на меня озадаченно. — Меня Жанной зовут…

Вот оно как? Жанна? Похоже, у девушки раздвоение личности и я не знаю, какая из них настоящая, но Жанна мне нравится намного больше Лианы.

— Хорошо, пойдем.

— Нина! Не смей, слышишь?! Не смей оставлять меня здесь! Я тебя уничтожу! — вновь развизжалась Юлька, на что я лишь усмехнулась.

— Ничего ты мне не сделаешь больше. Достаточно того, что натворила.

Шагнув за дверь страшной комнаты, где мне пришлось пройти все муки ада, я вдохнула полной грудью и осознала, что уже не та. Та Нина — добрая, всепрощающая, наивная… Она осталась в этой комнате. Навсегда. Я же не она. Я теперь другая.

Пять месяцев спустя. Нина

— Ну как ты? — ободряюще улыбнувшись Славе, попыталась скрыть волнение, зная наперёд, чем закончится этот разговор. Тем, чем заканчивается всегда.

Хоть мы теперь и не вместе, я всё так же думаю о нём, всё так же желаю ему поскорее встать на ноги. Правда, по словам лучших светил медицины, Варламов сам не желает идти на поправку. Как будто сам себя наказывает за что-то… И этот психологический момент, попросту говоря, та дурь, что засела в его мозгу, не дает ему ходить. Сеансы психотерапевтов ничего не дают, потому что Слава категорически отказывается идти на контакт.

— Отлично, спасибо, — буркнул недовольно и отвернулся к окну.

Варламову, казалось, вообще плевать на всё и вся. С тех пор, как я подала на развод, он закрылся в себе и редко на что реагирует положительно. Если только на детей.

— Слав…

— Иди, Нина. Не нужно этого всего.

Тяжело вздохнув, я присела на стул, рядом с его рабочим местом, коснулась холодных пальцев.

— Перестань, прошу. Ты должен встать на ноги хотя бы ради наших детей. Да, ты ведешь вполне активный образ жизни для…

— Для инвалида? — криво усмехнулся, но так и не взглянул на меня. — Знаю.

— Слав… Прекрати. Да, ты всё так же занимаешься бизнесом, идёшь вперед… Обеспечиваешь нам достойную жизнь. И дети это видят, они гордятся своим отцом. Они безумно тебя любят. Но… Они также хотят, чтобы ты как раньше водил их по кафешкам есть мороженое, играл с Кирюшей в футбол и катался с Яной на роликах… А не замыкался в себе. Не сидел безвылазно в своей комнате, словно отшельник…

— А ты, Нина? Чего хочешь ты? — повернулся ко мне, одарил тяжёлым взглядом. — Стой, не говори ничего. Я сам скажу. Ты хочешь, чтобы я поскорее встал на ноги и ты, наконец, смогла бы послать меня куда подальше. Ты не можешь бросить инвалида, хоть и пытаешься с ним развестись. А так, начни я снова ходить, тебя больше ничего не держало бы. Только мне не нужно твоё сострадание. Если решила, уходи, — опустил взгляд на мой живот, протянул к нему руку, но тут же её одёрнул. — Иди, Нина. Тебя дети ждут. Не обязательно каждый день навещать меня. Не маленький, справлюсь.

Было больно видеть его таким. Но ещё больнее забыть всё, что произошло ещё каких-то несколько месяцев назад.

Я простила Варламова. За всё простила. За измену, за ложь, за то, что поверил в моё предательство, зная, как сильно я его любила…

Мне стало легче, да. Но страхи, кажется, поселились в моём сердце на всю жизнь. Страх, что я снова впущу Славу в свою жизнь и опять обожгусь, после чего больше не оправлюсь. Страх, что однажды снова появится какая-нибудь обиженная девица и начнёт мстить за грехи Варламова мне и моим детям.

На суде Юлька раскаялась и призналась в том, что Слава не отказывался от ребёнка. Он предлагал ей помогать, но Юлька хотела большего. Ей нужен был Варламов в качестве мужа и на меньшее она не соглашалась. Она сама сделала аборт, хотя Славка был против, сама решила свою судьбу. Тут обвинять его не имеет смысла. Разве только за то, что столько лет скрывал от меня это… Да, он не знал, что Юлька спустя годы станет желать нам зла. Не хотел, чтобы я сомневалась в нём и знала о других женщинах в его жизни… Но тем не менее, эта вина висела на его плечах.

Несмотря на чистосердечное признание, моя так называемая подруга получила своё наказание в виде небольшого срока заключения. Возможно, конечно, её пожалела бы та прежняя всепрощающая Нина, но не я. Дав показания и бросив равнодушный взгляд на Юльку, я просто молча вышла из залы заседания суда ещё до вынесения приговора. Мне не было интересно, что с ней будет дальше. Она сама загубила своё право на счастье.

Больше всех в этой ситуации я сочувствовала Жанне. Вот чья жизнь была разрушена до основания, причём не по её вине. Если бы мы познакомились при других обстоятельствах, то возможно, я бы даже попыталась ей помочь… Хотя в тот день я спасла не только себя, но и её. Уже в полицейском участке снова «вернулась» Лиана и от одной мысли, какому риску я себя подвергала, меня колотило будто в лихорадке ещё три дня.

Варламов принял моё решение расстаться и съехал к матери, но при этом развод так и не дал. Честно говоря, где-то глубоко в душе я была этому рада. Кто знает, как дался бы мне бракоразводный процесс и как отразился бы на детях.