— Ну, в принципе могу себе представить...

Аспирин задумчиво наклонил голову, как будто решая — отвечать или не отвечать на мой вопрос, но затем, видимо, пришел к выводу, что лучше все-таки меня просветить.

— Потому что у тебя, мой дорогой юноша, коэффициент выживаемости в фатальных ситуациях равен семидесяти двум процентам, а это просто фантастическая цифра, если учесть, что среднестатистический показатель у обычных людей два, три, максимум пять процентов. Другими словами, в семидесяти двух случаях из ста, когда вероятность умереть близка к ста процентам, ты выйдешь почти сухим из воды, может быть, немного покалеченным, но все-таки живым.

— Ага, что я тебе говорил? — радостно воскликнул мой вечный спутник.

Не обращая внимания на его истеричные крики, я поинтересовался:

— И как же, если не секрет, ты узнал об этом?

Он вытащил калькулятор и открыл было рот, чтобы поведать мне очередную страшную тайну, но я уже с безнадежной тоской понял, что будет дальше, поэтому быстро перебил его:

— Нет, нет, спасибо, все понятно, не нужно ничего объяснять, вообще-то я и сам догадывался о своих чудесных возможностях с самого раннего детства.

Они что, здесь все позаписывались в кружок юных математиков? Я был на грани очередного нервного срыва.

Да-аа... Вот уж действительно — техническая революция в области бытовой электроники имела для нас самые печальные последствия в данной местности.

— Так значит, Шрадха так вовремя убил тоже ты? — бесцветным голосом смертельно уставшего человека поинтересовался я.

— Ах, право, это была такая мелочь, что даже не стоит о ней говорить, — кокетливо махнул пухлой ладошкой безумный весельчак.

— А как же старик и Билли, ведь здесь, насколько я понял, не предвидится их настоящих тел?

— Кхри-хи-кхи... — Аспирин заливисто засмеялся с всхлипами и похрюкиванием.

Всеми забытый ЛСД начал вторить ему, причем определить, кто из этой роскошной парочки смеется более отвратительно, было задачей непосильной для здравого смысла.

Навеселившись вволю, он продемонстрировал небрежный взмах рукой, пробормотав что-то вроде «крибле-крабле», и...

— О-о-о... — потрясение вздохнул я, не в силах скрыть своего удивления.

— О-ОООООООО!!! — эхом отозвалась опешившая публика.

— Грував-глав... — полутявкнул-полухрюкнул несчастный Компот.

А Билли просто вяло молчал, потому что говорить в таком состоянии, в котором сейчас находился, просто-напросто не мог.

Немая сцена. Крупный план. Пауза. Затем зал встает и взрывается аплодисментами. На бис выходят Аспирин и ЛСД. Их забрасывают цветами. Занавес падает. Мне становится ясно, что это бесславный конец. Мои ожидания оправдываются...

Это конец...

* * *

Боже! Но как все бездарно поставлено!!!!

Глав — мир, пользующийся дурной репутацией в Сумеречных измерениях.

Из справочника-бестселлера Ти Си Лотта, выдержавшего с неизменным успехом восемь переизданий: «Бессмысленность существования в таких условиях, или Как легко и практически без мучений умереть в Сумеречных измерениях».

Можно быть законченным идиотом, я бы даже не побоялся сказать, полным неизлечимым кретином, но по-своему радоваться жизни, пока живется. Находя в таком времяпрепровождении какие-то одному себе понятные радости и постоянно пребывая в отличной форме, несмотря на неминуемый близкий конец. А можно, напротив, быть абсолютно здоровым, красивым, богатым и почти нормальным, но жизни, как это ни странно, не радоваться, несмотря на конец вовсе и не близкий, а совсем наоборот — очень даже далекий. Вот так очень часто и бывает. И ничего с этим не поделать, как ни старайся, — такова жизнь.

Это я все к тому, что за время своих веселых приключений и забавных переделок, которые обычно включали в себя такие невинные шалости, как переходы из одного пространственно-временного континуума в другой, и потом не обратно, а все дальше в другой и другой, с потерей при этом не только мозгов, а иногда и материальной оболочки в виде бренного тела, я вдруг пришел к выводу[92], что не бытие определяет сознание, а все-таки сознание — бытие.

Не верите? Что ж, это ваше право. У каждого свое мироощущение.

Но рискните попробовать — может быть, шутки ради или для того, чтобы проверить себя на прочность, — выкурить дешевую сигару[93], стоя по колено в бензине, при этом небрежно стряхивая пепел в открытую ладонь. И каждым атомом своего несчастного тела чувствуя, как дым, скорее похожий на угарный газ, заполняет ваши легкие, а адреналин маленькими фонтанчиками выплескивается из ушей, обдавая вас холодными брызгами, и...

Самое интересное при таком раскладе будет не просто остаться после всего этого в живых вопреки законам физики и теории вероятностей, которые в таких случаях обычно не оставляют никаких шансов на благополучный исход, но еще и сохранить ясную голову.

И вот только тогда, после всего пережитого, наверное, у вас появится достаточно веский повод, чтобы посмеяться над этим даже не слишком-то веселым как на первый, так и на все последующие за ним взгляды событием, посмеяться диким, истерическим, почти нечеловеческим смехом минут десять или даже больше. Пока не устанут мышцы живота и голова не заболит так, что поставит под сомнение возможность остаться после таких острых ощущений в своем уме.

Ощущения, которые я испытал, попав на Глов, по своей внутренней сути были очень похожи на вышеупомянутый пример. И реакция была точно такой же. Сразу же по прибытии[94], даже не найдя в себе сил подняться, я начал истерично хохотать — до слез и спазмов в желудке. Это была самая настоящая истерика со всеми вытекающими последствиями. Ничего подобного, насколько я помню, прежде со мной никогда не бывало. Агония измученного тела продолжалась, наверное, не меньше десяти минут, и лишь потом я, судорожно всхлипывая и размазывая слезы по пыльным щекам, более или менее пришел в себя.

Нельзя сказать, что я нюня, хлюпик или истеричка[95], но события последних нескольких часов развивались в таком темпе и в таких грандиозных масштабах, что, с какой стороны ни посмотри, повод для волнения и легкой истерики у меня имелся, причем весьма серьезный. Судите сами — не являясь героем-варваром, как это обычно бывает в таких случаях, или матерым специалистом по выживанию в любых условиях, или, на худой конец, простым суперниндзя, закалённым в боях и невзгодах, с самого раннего детства считающим опасность своим вторым именем, попасть в абсолютно незнакомую местность без еды, воды и даже элементарного походного снаряжения. При этом еще — задавшись целью найти цитадель великого и могучего маньяка[96], практиковавшего черную магию еще с тех времен, когда великий Рим был всего лишь маленькой деревней.