Дендре знала по долгому опыту, что Гидеон не станет заниматься столь прозаическим делом, как объяснение слугам того, что произошло. Поэтому сама позвонила на Гидру, считая, что должна объяснить Юкио и Китти свое внезапное исчезновение.

Китти сняла трубку.

– У вас все в порядке? – спросила она.

Дендре закрыла глаза и вздохнула. Вопрос привел ее в раздражение. Неужели Китти думает, что она ляжет и умрет из-за того, что ушла от мужа? У нее, разумеется, не все в порядке, но и умирать она не собирается. Не ответив на вопрос, Дендре спросила, там ли Юкио.

– Как раз вошел, – ответила ее верная помощница.

– Отлично, скажи, пусть задержится, я хочу поговорить с ним.

Мысли Дендре метались, собрав всю силу воли, она привела их в порядок. Дала себе клятву следовать интуиции, сосредоточиться на своей цели и делать все, что нужно, ради ее достижения.

Дендре слышала, как Китти разговаривает с Юкио. Потом служанка произнесла в трубку:

– Я слушаю.

– Китти, на Гидру я не вернусь. Мы с Гидеоном пришли к полюбовному соглашению – я подаю на развод. Так вот, прошу тебя сделать для меня кое-что. Оставайся с ним и заботься о нем. Делай, как обычно, свою работу, но без меня. Когда Эдер съедется с Гидеоном, – если захочешь работать у нее, прекрасно. Если нет, возвращайся ко мне. Где бы я ни была, дверь для тебя всегда открыта. Ладно?

В ответ раздался плач, но наконец, все еще хлюпая, Китти согласилась.

Потом трубку взял Юкио. Дендре сказала ему о предстоящем разводе и попросила приехать к ней как можно скорее. Юкио держался более сдержанно, ни о чем не спрашивал, только сообщил, что Гидеон несколько минут назад велел ему ехать в Нью-Йорк, не добавив ни слова. Дендре сказала ему, где ее найти. Потом попросила снова дать трубку Китти и сказала, что очень благодарна ей за все, что она делала для нее и для семьи. Китти поблагодарила хозяйку за прямоту и пообещала, что останется с Гидеоном, пока Эдер не возьмет все в свои руки.

Дендре не ожидала, что будет так расстроена этим разговором. Китти и Юкио прошли с ней через многое. Видели, как появлялись и исчезали другие женщины Гидеона, но ни одна не могла разрушить брак Пейленбергов. До появления Эдер.

Было восемь часов, когда Дендре внезапно почувствовала сильный голод. Поднялась из кресла, глубоко вздохнула и пошла в свою спальню взять кое-что. Оттуда отправилась в мастерскую Гидеона и включила освещение. Из темноты проступила монументальная красота, страсть, квинтэссенция жизни. Женщина медленно спустилась по лестнице, не желая отводить глаз от картин, заправленной постели, кистей, горшочков и тюбиков с красками, голых холстов, ждущих прикосновения мастера. Вдохнула всей грудью аромат льняного масла и скипидара. По щекам Дендре покатились слезы, она опустилась на колени и попросила Господа дать ей сил. Она не представляла себе, сколько времени так прошло, потом слезы высохли, она поднялась и вышла из мастерской. С сумкой на ремне и небольшим чемоданом, где лежали некоторые ее вещи, Дендре уже собиралась закрыть дверь, когда услышала, что звонит телефон. Она чуть было не вернулась. Даже сделала несколько шагов внутрь, потом сказала: «К черту», захлопнула дверь и заперла на два оборота ключа. В такси по пути к «Шерри незерленд» она чувствовала себя несколько растерянной, потому что ни разу не останавливалась в отеле одна. И никогда – в таком роскошном. Что сказал бы Гидеон? «Ты преуспела для еврейской девочки из Бруклина». И был бы прав.

Послушав десяток длинных гудков, Эдер с раздражением швырнула трубку. Ей очень хотелось поговорить с Дендре. Сказать, между прочим, что через несколько дней едет на Гидру к Гидеону. Предпринять попытку завязать какой-то диалог с оставленной женой, чтобы они могли оставаться добрыми знакомыми, если не подругами, ради Гидеона.

Раздражение Эдер быстро прошло. Она была так рада, что сердиться не могла. Наконец-то им не нужно больше таить свою любовь. Можно ходить, взявшись за руки, целоваться, бывать вместе на людях, как обычная любящая пара. Эдер не сознавала, как сильно хочет быть главной женщиной в его жизни, пока Гидеон не сообщил ей, что разводится с женой. Спать с ним всю ночь – сущее блаженство! Художник находился на вершине своей славы, и она хотела, чтобы он поднялся еще выше.

Эдер обхватила себя за локти, испытывая громадную радость. Она никогда по-настоящему не верила, что Дендре уйдет от Гидеона. Теперь он свободен, и она будет той женщиной, которая ему необходима. О которой он мечтал.

А что Дендре? Вернется опять в Бруклин, может быть, переедет во Флориду поближе к родителям или в Лос-Анджелес работать в клинике брата, отправится с ним в какую-нибудь страну третьего мира с международной группой врачей лечить там бедняков?..

А может, и нет. Эдер не сомневалась, что Гидеон положит бывшей жене приличное ежемесячное денежное содержание. Дендре всегда была экономной, если не скуповатой, – значит, ей не потребуется искать работу, будет жить дома, ухаживать за садом. Что же касается дочерей… Ну, надо признать, девушки очень интересные, обожают ее и Гидеона. Мать они, конечно, любят, но жить им с ней будет невесело. Сама она, разумеется, сохранит свою квартиру, они с Гидеоном будут жить то у него, то у нее. Девушек она потерпит в его доме – в их с Гидеоном доме – до тех пор, пока те не будут ни во что соваться.

Все эти соображения проносились у нее в голове. «Ведь я предупреждала Дендре, что не нужно покидать его, – думала Эдер. – Теперь он мой, но на моих условиях. Я предупреждала, что попытка избавиться от меня для нее плохо кончится, так и вышло!»

Потом Эдер подумала, долго ли ей придется жить на Гидре. Хоть остров ей и нравился, она там скучала. Ей нужны были большие города, такие как Нью-Йорк, Париж, Лондон, Рим, Флоренция, знаменитые музеи, художники и ученые, торговцы картинами, которым интересна она сама и ее мнения. Как замечательно, что они с Гидеоном могут теперь вместе ездить по этим местам!

Когда зазвонил телефон, Эдер бросилась к нему, думая, что это Гидеон. Им так хотелось быть вместе без маячившей на заднем плане Дендре, что они перезванивались целыми днями. Эдер питала к Гидеону безумную страсть. До сих пор ни один мужчина не мог эксплуатировать эту сторону ее натуры до такой степени. Они так сильно хотели друг друга, что для Эдер это было постоянным сладким мучением. Они с Гидеоном испытывали друг к другу любовь и страсть, и теперь могли заявить об этом всему миру.

Услышав в трубке голос Хэвера, Эдер была горько разочарована. И решила, что позвонит Гидеону, как только закончит этот разговор. Она не успела даже поздороваться, как Хэвер произнес:

– Поздравляю! Сейчас, видимо, ты одна из самых счастливых на свете женщин.

– Не мерила свою радость такой мерой, но, пожалуй, да.

– Эдер, ты должна мне помочь.

– Конечно, в чем угодно. Сегодня любые просьбы исполняются. – Бруклинская королева мертва, да здравствует королева! Звучит несколько стервозно, но она, в сущности, отдала его мне.