Неподалеку от него на крыше лежала складная лестница.

— Скажи своему оператору в вертолете, пусть даст панораму крыши, — обратился я к технику. — Прошу, поскорее.

— Не выполняй его указаний!

Молодая женщина-репортер сунула в машину голову с копной пепельных волос. Стало тесно.

— Выполняй, если не хочешь за решетку, — сказал я технику. — Я упрячу вас в камеру. Обоих.

Он кивнул и заговорил в шлемофон:

— Брюс, дай панораму крыши, ладно? Спуститесь пониже, если можно. Это требование полиции.

Ничего, кроме тела, на крыше не было видно. Во всяком случае, под этим углом обзора камеры.

— Снова на тело! — отрывисто приказала женщина за моей спиной. — Это прямой эфир.

— Алекс! — крикнула с тротуара Бри. — Мы нашли лестницу. Давай поднимемся туда.

Я взглянул на экран еще раз и увидел, что рука жертвы шевелится. Движение было легким, но заметным.

Я поспешно выскочил из машины, едва не сбив с ног мисс Четвертый канал.

— Бри! Он еще живой!

Я поднялся на крышу первым, затем Бри, следом за ней двое нервозных фельдшеров со «Скорой помощи». После быстрого осмотра вокруг фельдшеры бросились помогать жертве — как мы надеялись, еще живой.

Возле люка лежал деревянный настил. Дальше тянулся рубероид, и тело лежало на нем. Под солнцем от крыши шел пар. Испарения поднимались и возле тела: я увидел, что лужа крови стала значительно больше.

— Похоже, дело плохо, — простонала Бри.

— Да.

Меня особенно нервировала маска на лице жертвы. Вот почему он выглядел так странно на картинке с вертолета. На нем оказалась карикатурная маска Ричарда Никсона — такая же, что была на убийце на мемориальном парковом шоссе Джорджа Вашингтона.

— Почему я думаю, что это не подражатель?! — крикнул я на ухо Бри, перекрывая шум круживших над нами вертолетов. — Или что подражатель вообще существует?!

Она кивнула:

— Ты, похоже, прав.

Мы снова подумали одно и то же. Так называемые подражатели-убийцы представляли собой хвастовство ПУ. И сейчас мы поняли это — при телекамерах на вертолетах. Весь мир видел, как убийца и рассчитывал, что он снова одержал верх над нами.

— Он жив? — спросил я ближайшего фельдшера. С тех пор как мы поднялись на крышу, я не видел, чтобы жертва шевелилась.

— Давление крови упало. Пульс сто двадцать! — ответил он. Его партнер требовал по рации тележку для перевозки.

— Сними с него маску! — приказала Бри.

Это было легче сказать, чем сделать. Очевидно, латекс на затылке расплавился на горячей крыше. Наконец фельдшеру удалось срезать маску спереди.

Когда он снял латекс, появилось знакомое лицо.

Бри ахнула, и я схватил ее за руку, отчасти для поддержки, в которой, впрочем, нуждался сам.

Киц!

Агент ФБР, оказавший нам такую помощь с компьютером, был смертельно бледен, усеян крупными каплями пота, с закрытыми глазами.

Я опустился на колени подле Брайана Кицмиллера. Тампоны на шее не могли сдержать кровотечения. Это было печальное, ужасающее зрелище.

— Киц! — Я слегка сжал его руку. — Это Алекс. Помощь близка.

Пальцы его дрогнули, он был еще жив.

Наконец глаза его открылись, и сперва показалось, что он в растерянности.

Однако, увидев, что это я, он попытался сказать что-то. Его распухшие губы шевельнулись, но если он и издал какой-то звук, я не смог его расслышать.

— Держись, — сказал я ему. — Теперь мы с тобой. Ты поправишься. Держись, Киц.

Он снова попытался что-то сказать, но из его уст не вышло ничего внятного.

Киц дважды моргнул — казалось, с громадным усилием, — потом глаза его закатились. Фельдшеры делали свое дело, но когда появилась тележка, все было кончено.

Кица не стало. И умер он перед телекамерами, в точности как планировал ПУ.

Я повернулся к Бри. Мысль у меня лихорадочно работала.

— Киц моргнул дважды. Двое убийц?

Прежде чем появились вертолеты полиции и телевидения, ПУ прошел по двум секциям крыши, затем быстро спустился по шатким малярным подмостям на общественную автостоянку за домом, где будет в безопасности.

Его сегодняшнее снаряжение составляли портативный компьютер и фотокамера в черной сумке на плече, но такая нагрузка была ему вполне по силам. Он оказался на высоте и определенно вошел в новую роль и в новый сюжет.

Он снял латексные перчатки, потом достал из кармана серебряную зажигалку. Через несколько секунд перчатки представляли собой ком расплавленной резины на бетоне. Пусть копы попытаются снять отпечатки и выйти на него.

Все остальное у него оставалось прежним: длинные белокурые, заплетенные в косичку волосы, светлая бородка в тон отбеленным бровям, карие контактные линзы, очки в стальной оправе и кепка бейсбольной команды «Соке», надетая задом наперед.

Он решил, что сегодня будет носить имя Нейл Стивенс. Будет фотографом из Ассошиэйтед Пресс, приехавшим из Чикаго. Фотокамера представляла собой совершенно новую «лейку». Здесь было все в порядке. Теперь он будет наблюдать, как события дойдут до высшей точки. Увидит всех игроков вблизи, проверит их реакцию в затруднительных обстоятельствах. Никто не мог бы сделать это качественнее, даже Кайл Крейг в его лучшие дни.

Когда он вышел к месту события со стороны Эй-стрит, этот квартал на Девятнадцатой улице напоминал цирк Барнума и Бейли. Он влез на бампер стоявшего автомобиля и сделал несколько снимков широкоугольным объективом — полицейских машин, растянувшихся вдоль квартала, машин «скорой помощи», грузовика спецназа на автостоянке арсенала, дюжины или больше машин радио и телевидения. Местных жителей было примерно несколько сотен. Они слонялись взад-вперед по улице, пытаясь понять, что же, черт возьми, происходит!

Узнали ли копы уже что-нибудь? Удалось им что-то понять? Вскоре все они начнут благодарить Бога, что это случилось не с ними.

Да, жалкие умишки подвергнутся вечером уничтожающей критике. Он один из лучших, разве не так? На одном уровне с Кайлом Крейгом.

Когда появились вертолеты, копы на земле оттеснили людей в безопасное место. Алекс Кросс был там, Бри Стоун — тоже. Эта дамочка становится слишком высокого мнения о себе. Наверное, пора как-то ее осадить.

Это могло бы стать очередным сюжетом.

Нейл Стивенс, журналист из АП, теснился плечом к плечу с другими корреспондентами: все они соперничали за самый удачный снимок на той стороне дома, где был обнаружен труп агента ФБР. Разумеется, он уже сделал самый лучший снимок — лицо Брайана Кицмиллера крупным планом. Широко раскрытые глаза, кровь хлещет из шеи, как у зарезанной свиньи.