великий художник в мире, даже Рафаэль и Микеланджело".

Очарован был Владимирской горкой и поэт Владимир Маяковский:

Лапы елок,

лапки,

лапушки…

Все в снегу,

а теплые какие!

Будто в гости

к старой,

старой бабушке

я

вчера

приехал в Киев.

Вот стою

на горке

на Владимирской,

Ширь во-всю —

не вымчать и перу!

Часто приходила сюда ученица киевской гимназии Анна Ахматова и, конечно же, слагала стихи:

Липы шумные и вязы

По садам темны,

Звезд иглистые алмазы

К Богу взнесены.

Но киевскую флору не только воспевали и лелеяли. В разные времена деревья и кустарники в городе вырубали, выкорчевывали. Они гибли от погодных условий.

В 1874 году Киев пережил страшную засуху. Цветы, травы и деревья в течение нескольких дней были уничтожены пеклом. Город сделался мрачным, лишенным зелени. Люди задыхались от удушливого зноя.

В конце XIX века городская дума приняла Постановление о древесных насаждениях. В нем отмечалось, что необходимо засадить вязами Крещатик, Александровскую и Большую Васильевскую улицы и Лукьяновку; каштанами — Безаковскую улицу и Старый город; кленами — Подол и Плоский участок; липами — Липки и т. д.

Вскоре в Киеве появилось 12 новых скверов. И в центре, и на окраинах высаживали: желтую акацию, жасмин, жимолость, сирень, шиповник, каштан, клен, липу, вербу, ель, березу, тополь.

Кто-то из киевских журналистов заметил, что в городе нет ни одной породы кустарника или дерева, не отмеченных в художественной литературе.

"Если тебе будет очень плохо, то иди куда-нибудь на Днепр, в Байковые горы… В Киеве нет лучшего товарищества, нежели Днепр, сады, горы и чудные перспективы улиц", — рекомендовала своей сестре Леся Украинка.

Однако сама поэтесса, измученная болезнью и прикованная к постели, не могла себе позволить такую прогулку.

У нее оставалась возможность лишь наблюдать Киев из окна, о чем она записала: "Який шумливий світ там, за вікном! Та я його не бачу. Тільки й видко мені з вікна шматок різьба на брамі та ще тополю із міського саду!.."

Тополь, которым любовалась Леся Украинка, рос в Ботаническом саду.

Гостям Киева часто показывают деревья, под которыми отдыхали Григорий Сковорода, Александр Пушкин, Адам Мицкевич, Оноре де Бальзак, Тарас Шевченко, Николай Гоголь, Лев Толстой, Петр Чайковский, Михаил Врубель, Иван Котляревский, Григорий Квитка-Основьяненко, Иван Франко, Архип Куинджи, Николай Лысенко, Александр Куприн и другие знаменитости, бывавшие в Киеве.

Достоверна ли эта информация? Можно опровергать или утверждать, что кто-то из замечательных творцов сидел или прогуливался именно под этой кроной. Но бесспорно, что немало именитых поэтов, композиторов, художников, писателей обращались в своем творчестве к деревьям Киева.

Былинные сказители

В "Описании Киева", изданном в 1868 году, говорится, что в местности вокруг Межигорья еще встречаются древ-

ние дубы, которые в народе называли Владимировыми — в честь великого Князя киевского. Согласно преданиям, под этими деревьями он отдыхал после охоты, встречался с иноземцами, принимал государственные решения.

В одном из дубов якобы находилось невидимое для простых людей гнездо киевского вещего ворона. За советом и предсказаниями к легендарной птице приходили волхвы, колдуны и ведьмы. Три дня и три ночи они должны были сидеть под заветным дубом, чтобы вещая птица соизволила показаться на глаза.

Многовековые киевские дубы называли "былинными сказителями". Тому, кто им поклонялся, они могли рассказать немало тайн прошлого. Но и у этих благородных ветеранов растительного мира находились противники и недоброжелатели.

Как отмечено в книге "Описание Киева": "…рука человеческая в продолжении многих столетий щадила эти величавые дубы.

Настал, однако ж, роковой час, и бывшие свидетели славы и бедствий Вышгорода пали в 1860 году под секирами межигорских вандалов".

Хозяйственные киевские ведьмы были весьма не довольны вырубкой многовековых деревьев. Предотвратить варварство они почему-то не смогли, зато наказали нечестивцев. "И у каждого дровосека на год отсохла правая рука…" — так сообщалось в городском предании.

Несколько дней после вырубки заветных дубов ведьмы собирали их щепки и листья. Из щепок изготавливали амулеты, а из листьев — колдовские отвары.

На тех участках, где росли Владимировы дубы, стала вдруг встречаться мандрагора. Раньше этих растений в Киеве не произрастало. Хотя киевские ведьмы и знахари нередко использовали корень легендарного растения для приготовления различных колдовских отваров и ядов.

Якобы после появления мандрагоры на местах срубленных вековых дубов о Киеве стали говорить: "Здесь все произрастает, даже мандрагора".

Лесные поверья

И в те времена, когда город окружали непроходимые леса, люди задумывались о сохранении деревьев. В древности вокруг Киева было немало священных пущ и заповедных рощ, где совершались таинственные обряды и где запрещалось губить растительность.

Это считалось грехом, за которым следует наказание: усыхание или перелом рук, умопомрачение или скорая смерть. Согласно поверьям, такая участь ожидала и того, кто срубит дерево, посаженное и выращенное человеком.

Этнографы XIX века отмечали, что "…среди лесных дебрей сложились верования первобытных племен: в высоких, почти недоступных борах, как и в красивых рощах, поселились высшие силы, народные божества; они-то и наложили строгие заповеди охранения таких мест. Деревья, отдельные от прочих и выделяющиеся из ряда других массивностью и долголетием, способные возбуждать трепетное душевное настроение даже в городских жителях и цивилизованных людях, в глазах дикарей оказались стоящими под нравственной защитой особых существ…"

В старину знающие люди могли безошибочно определить не только священные или полезные, но и проклятые деревья.

Чаще всего проклятой считалась осина, поскольку на ней повесился Иуда. В Киеве, как и в других городах и селениях, у христиан было не принято высаживать ее вблизи жилья. Ну а если осина росла там, где намечалось строительство, ее выкорчевывали.

Знающие люди могли определить и так называемые "скаженные деревья", обладающие злой силой. Если такое дерево шло на строительство, то здание через год разрушалось, а живущие в нем люди сходили с ума или умирали без видимых причин.

Распространено было поверье, что даже щепа от "скаженных" бревен, подложенная недобрым человеком, ломает любые строения.

Дерево поэта

В середине прошлого века многие киевляне и гости украинской столицы обращали внимание на старый, корявый и весьма неприглядный осокорь. Рос он на Крещатике, среди прекрасных каштанов.

Ствол этой разновидности тополя был так согнут, что ветви почти касались тротуара. Ходили слухи, будто он проклят и приносит несчастье всем, кто проходит мимо.

Однако, согласно другой примете, осокорь на Крещатике помогал людям, дотронувшимся до его ствола. У них поднималось настроение, проходили головная