3. Политика по отношению к евреям и учреждение инквизиции должны быть объяснены, дабы избежать тенденциозных интерпретаций.

Казалось, все шло своим путем, как вдруг в марте 1991 года Конгрегация сообщила о том, что процедура отложена sine die. Хотя официального объяснения не давалось, пронесся слух о том, что такое решение было принято, дабы избежать полемики с еврейскими общественными кругами; последние не согласились бы с тем, что Церковь возносит на пьедестал правительницу, которая, создав инквизицию и изгнав иудеев, явила пример нетерпимости и фанатизма. Такую позицию, очевидно, подтверждает и пресс-релиз, опубликованный в апреле 2003 года генеральным секретарем Федерации еврейских общин Испании Карлосом Шорром: он удивлен намерению католической Церкви беатифицировать (то есть предложить своей верной пастве почитать) правительницу, выказавшую такую непримиримость к неверующим. Возмущены были не только еврейские общины — многие католики посчитали такую инициативу несвоевременной; оговорки были сделаны даже французским епископальным собранием, признавшим, что беатификация Изабеллы может нанести вред иудейско-христианскому диалогу[139].

Однако испанские епископы не признали себя побежденными. 3 февраля 1993 года кардинал Сукуйя, глава епископального собрания, официально потребовал того, чтобы процедура беатификации была возобновлена. 20 мая 1997 года архиепископ Вальядолидский обратился к папе с тем же требованием. В преддверии пятисотлетия со дня смерти Изабеллы (ноябрь 2004 года) испанский епископат стал более настойчив. 1 марта 2002 года официальный представитель епископального собрания объявил о том, что две трети членов ассамблеи, насчитывающей восемьдесят один человек, решили возобновить процесс в Ватикане. Ответом на некоторые возражения послужили преданные большой огласке завещание Изабеллы и приписка к нему, сделанная ею за несколько дней до смерти[140]. В этом документе королева упоминает о миссии, которую в 1493 году поручил испанским королям папа Александр VI в обмен на инвеституру Нового Света: миссия заключалась в евангелизации обитавшего в нем населения. Изабелла отнеслась к ней серьезно: в завещании она советует своим наследникам выполнить ее и присматривать за тем, чтобы индейцам не причиняли зла. Напоминали также, что в 1495 году Изабелла настояла на том, чтобы сотням индейцев, привезенных Колумбом в Испанию для продажи на невольничьих рынках, вернули свободу, возвратив их на родину. Далекая от того, чтобы нести ответственность за жестокости завоевания, королева была первой, кто увидел в индейцах людей, наделенных умом и душой, способных перейти в христианскую веру.

Правда, аргументы эти убедили отнюдь не всех оппонентов. 27 января 2004 года в открытом письме к кардиналу Хосе Сараива Мартиншу, префекту Конгрегации по канонизации святых, Франческо Коссига, бывший президент Итальянской республики, выразил свою тревогу и негодование по поводу того, что испанские епископы собираются возобновить процесс беатификации Изабеллы. Он напомнил о том, как папа римский попросил прощения за преступления, совершенные против американских индейцев и еврейского народа. Как испанские епископы осмелились потребовать беатификации королевы, ответственной за злодеяния конквистадоров? Она изгнала иудеев из их страны, тем самым открыв путь, который привел других евреев в нацистские концентрационные лагеря. Из Освенцима в Толедо: не это ли паломничество будут рекомендовать тем, кто захочет поклониться Изабелле Католичке? И Коссига просит святую Терезию-Бенедикту от Святого Креста (в миру — Юдифь Штайн) просветить Конгрегацию по канонизации святых, когда она решит высказать свое мнение насчет дела Изабеллы — королевы, которая положила начало антисемитским выходкам. В Риме продолжили обдумывать этот вопрос[141], что, впрочем, не способствовало продвижению дела. Казалось, никто не знал, каковы намерения на этот счет Иоанна-Павла II; все рассчитывали скорее на его преемника, особенно если тот будет испано-американского происхождения. Ведь Христофор Колумб, которому помогала Изабелла, открыл путь на запад, тем самым позволив миллионам людей возносить хвалу Богу на испанском языке: «Возможно, Бог приберегает славу канонизировать Изабеллу для папы, который придет с Запада...»

Конечно, католическая Церковь вольна рекомендовать своей пастве для почитания кого угодно, однако не боится ли она шокировать всех порядочных людей, провозгласив образцом христианства правительницу, чья религиозная политика была так далека от забот и интересов современного мира? Инициаторы беатификации замечают, что речь идет не об оценке политических решений главы государства, а о его моральном облике, хотя разделить эти два аспекта не так-то легко; испанская Церковь сама признавала это, выдвигая не только добродетели кандидатки, но и евангелизацию Нового Света, которую ставит в заслугу кастильской королеве.

Историк не должен вмешиваться в этот спор: его задача — устанавливать факты и устранять анахроничные интерпретации. Именно к этому мы стремились в своей книге. Сделаем же последнее замечание. Изабелла получила добротное религиозное воспитание; она была набожна (возможно, без ханжества), но в историю она вошла благодаря той роль, которую она играла в своей стране, и ее политическим заслугам, но отнюдь не ее добродетели. В конечном счете, именно об этом хотели предупредить королеву ее ближайшие советники. В 1473 году, то есть за год до того, как Изабелла оказалась у власти, один из самых влиятельных советников, Гомес Манрике, предостерег ее: «Никто не пожелает узнать, набожны ли вы или умерщвляете ли вы свою плоть; от вас потребуется другое — способны ли вы творить правосудие беспристрастно, будете ли вы осуждать виновных или останетесь снисходительной к ворам и бродягам; вот по каким деяниям о вас будут судить». Иными словами, будущей королеве предложена по сути светская программа. Ее призывали не смешивать жанры: религия — это одно, а политика — другое. Конечно, не стоит возводить меж ними глухую стену, но в целом Гомес Манрике прав: пусть даже Изабелла и Фердинанд — страстные приверженцы католицизма, они в первую очередь являлись главами государства, и их заботы и интересы должны быть отданы светской, но не религиозной политике. Изабелла, в частности, очень рано заявила о своих политических амбициях, отняв права на корону не только у своей возможной соперницы Хуаны, но и у собственного мужа — причем с той решимостью, которую можно было бы назвать макиавеллевской, если бы сам автор «Государя» не отдал пальму первенства в этом вопросе ее супругу[142].