— Нам с мамой нужно тебе рассказать, почему так вышло, что ты нам не родная, — тихо начинает он, всё ещё не глядя на меня. — Но прежде чем я поведаю тебе всю правду, хочу, чтобы ты знала... И мама этого хочет. 

Будто в подтверждение его слов мама крепко сжимает мою ладонь и кивает. 

— Ты ни в чём не виновата. Мы никогда не винили тебя, Ками. Никогда не переносили поступки твоей матери на тебя. Никогда. И мы любим тебя, как родную. Ты — наша дочь. И точка. Услышала меня? 

Вот теперь папа смотрит. Пристально и серьёзно. И кажется, я даже мысли его слышу в этот момент. В них вина, смятение и надежда. Они с мамой надеются, что я пойму всё правильно. И мне действительно хочется всё понять. Понять и закрыть эту тему навсегда. 

Я киваю, чтобы папа мог продолжить. 

— До твоего рождения в клане Варран была вампирша. Её звали Ликадия. Она была моей правой рукой. Я доверял ей, как самому себе, но в итоге — она меня предала. Из-за неё чуть не погибла Марина, и Мара, которая тогда была беременна Марко. Позже Ликадия сбежала. Мы долго разыскивали её, чтобы предать суду, но... не успели. Она умерла, оставив твоей матери записку с просьбой позаботиться о тебе. Мы были в шоке. Оказывается, Ликадия пряталась в клане Лис. Они предоставили ей убежище, так как не смогли отказать беременной женщине, кроме того, у них проблемы тогда были с рождаемостью. Им нужны были самки. Возможно, они хотели, чтобы потом Ликадия стала парой одного из них. Но вышло так, как вышло. 

Когда папа говорит про клан Лис, и что это именно они прятали у себя мою биологическую мать-предательницу, я сразу вспоминаю Сэю. Она ведь лиса. Интересно, подруга что-нибудь знает про мою мать? 

То, что женщина, подарившая мне жизнь, была по факту преступницей, я в принципе знала — видела в том видении, когда Марко меня укусил первый раз. Наверное поэтому данная информация не сильно трогает за душу. Я уже мысленно с этим смирилась. 

Больше волнует причина, почему мама и папа забрали меня, и как полюбили? Почему вообще решили оставить себе, а не отдать другим вампирам на воспитание, или тем же Лисам? 

Мне хочется задать эти вопросы вслух, но папа опережает мои планы и сам обо всём рассказывает. 

— Мы забрали тебя у Лис, когда ты была младенцем. Это Ликадия дала тебе имя. Камилла. Так звали вторую сущность Марины до того, как она была полностью подавлена.

Я перевожу ошалевший взгляд на маму. 

— Это правда? 

— Да, — кивает она. — Я посчитала это знаком. Перерождением. И не смогла никому тебя отдать. И я счастлива, Ками, что приняла тогда именно такое решение. Оно было правильным. Оно подарило мне самую лучшую дочку на свете. 

Мама меня обнимает и громко всхлипывает. 

— Не хочу тебя терять, детка. 

Я обнимаю её в ответ и тоже не могу сдержать слёз. Быть вампиром — не просто иметь бОльшую силу, но и лучше чувствовать. Сейчас я чувствую. Абсолютно всё.

— Не потеряешь, мам. Я люблю тебя. Очень.

***

— Всё же я не понимаю, почему она назвала меня именно так? Это странный выбор, учитывая, что Камилла, как вы говорите, была второй сущностью мамы.

Мы неторопливо возвращаемся обратно к особняку, продолжая обсуждать мою биологическую мать.

Ликадия. У неё было красивое имя. И по словам родителей, она сама была красивой женщиной. Жаль, что предательницей. Это чуть не погубило всех, в том числе и Марко, хотя тогда он ещё не родился даже.

— Возможно, это являлось манипуляцией с её стороны, — отвечает отец. — Лика знала о сущности Марины, и предположила, что та не отвергнет ребёнка, если она назовёт его именно так. Вероятно она боялась, что мы вообще не станем забирать тебя или хуже того — убьём...

— Хорошо, что вы этого не сделали, — невесело усмехаюсь я, передёрнув плечами. — Хотя могли, наверное, учитывая, что сделала Ликадия.

— Не говори глупостей. Мы на такое были не способны, как и не способны сейчас. Мы же не монстры и понимали прекрасно, что ты всего лишь ребёнок, который не несёт никакой ответственности за грехи своей матери.

— Но ведь я могла вырасти другой... Такой же злой. Почему вы решили, что я буду не похожа на неё? 

— Детка, — мягко улыбается мама, положив голову мне на плечо. — Гены мало что решают. Дети вырастают такими, какими их воспитывают. Мы с папой постарались дать тебе всю любовь, на которую были способны. Мы учили тебя добру, состраданию и истинной силе. Ты не могла вырасти злой. И ты вовсе не твоя мать, хотя она тебя родила. Ты это ты, малыш. Только тебе решать, какой быть и как поступать. 

Я киваю, улыбнувшись ей в ответ. 

Мне нравится эта фраза. 

Только мне решать, какой быть и как поступать... 

— А про моего отца... Ну, биологического, не обижайся, пап... Вы ничего не знаете? 

Папа усмехается и качает головой. 

— Ничего. В письме Лика указала, что он был человеком и не пережил обращение. Это всё, что нам известно. Мы предполагаем, что в его крови текла кровь Древних вампиров, учитывая факт пробуждения Ассара с твоей помощью. Ну, ты знаешь, что сделать это мог только потомок. 

Поджав губы, я устремляю взгляд вдаль, в сторону особняка, где на крыльце уже нетерпеливо топчется Марко в ожидании нашего возвращения. 

Мне немного грустно от того, что оба моих биологических родителя умерли. Я люблю Маркуса и Марину. Они мои мама и папа, но мне бы хотелось узнать и других. Хотелось бы спросить у отца, знал ли он обо мне? Может, это странное желание, но сейчас я чувствую именно так. 

— А у вас осталось письмо? Можно мне взглянуть? 

Родители переглядываются и по очереди тяжело вздыхают. 

— Конечно. Оно хранится в резиденции. Мы не выбрасывали на тот случай, если ты захочешь сама его прочесть, когда узнаешь правду. И не ошиблись. 

— Значит, как только расправимся с Ассаром, покажете мне письмо? 

— Обязательно, детка, — кивает мама. 

— А вы знаете, где похоронена Ликадия? 

Может быть я не смогу пообщаться с кем-то из родителей, но на могилу хотя бы одного из них сходить должна. Я не знаю, почему