– Нет, они ушли ещё утром. Ону Рена взял с собой, сказал, что назовёт сыном…

Койт замолчал. Все у костра покивали, одобряя действия Рены. Мишка для приличия и чтобы не отрываться от коллектива, тоже кивнул. И весь превратился в слух, в ожидании продолжения рассказа. Но старик не торопился, не спеша попил воды, вытянул затёкшие ноги, а потом, наслаждаясь всеобщим вниманием, как бы нехотя продолжил:

– Шаманы родов завтра будут камлать… Просить Отца Солнце помочь решить, что делать со сбесившимися Волками.

В эту ночь все спали плохо, ворочались из стороны в сторону, мешали друг другу. Старый Койт вообще не ложился, всё сидел молча, смотря в огонь костра, время от времени подкидывал дрова, чтобы он не прогорел. А под утро, Миша как раз поднялся по малой нужде, отправился вместе с остальными старейшинами и шаманами на соседний холм встречать рассвет, вопрошать Отца Солнце.

Спать дальше у Мишки не было особого настроения, поэтому он уселся к почти прогоревшему костру, подкинул ещё дров и, замочив бобы, принялся стругать вяленое мясо из тех тюков, что принесли Быки. Мыслей в голове особо не было, он строгал жёсткую как доска мясную полосу и насвистывал себе под нос простенькую ненавязчивую мелодию из старого советского мультика. Потом, когда вода закипела и бобы распарились, сгрузил мясо туда и закрыл крышкой. Теперь каше надо дать покипеть, а затем посолить и «Вуаля!», завтрак «по-могикански» готов! Подходи и налетай! На запах горячей еды стали ворочаться родичи. Первым проснулся Ур, широко улыбнулся Мише и заспешил вниз по склону справлять естественные надобности. Возвращался уже не спеша, степенно виляя между разбросанными то тут, то там стоянками других родов. Поднялся на вершину, сел рядом с Мишкой и, посмотрев на небо, сказал:

– Сегодня будет ясный день.

– Угу, – буркнул Миша, увлеченный помешиванием варева.

– Койт уже стар, а ты молод и полон сил – слушай его.

Мишка удивленно посмотрел на здоровяка.

– Ты это к чему?

Но Ур не стал отвечать, а вместо этого наклонился к стоящему на огне горшку, втянул обеими ноздрями аромат варева и, вторя заурчавшему желудку, проговорил:

– Хорошая у тебя, Мисаш, получилась каша.

– Ну так чего ты хотел, – озадаченный предыдущей фразой, протянул Миша, хотя похвала здоровяка была приятна, – считай, с самого утра её варю. Давай будить всех, пока слюной не изошли.

Будить никого не пришлось: все уже и так проснулись, и когда речь пошла о еде, решили прервать праздное валяние. Минут, наверное, через десять все уже сидели кружком вокруг почти прогоревшего костра и усердно поедали получившееся варево. Потом, когда каша закончилась, Миша направился на речку – прополоскать в кои-то веки горшок. Но на половине дороги остановился как вкопанный: возле берега, не доходя до мелководья, стоял, спустив одинокий парус, настоящий деревянный корабль!

Нет, совсем не такой, какие любят снимать в фильмах про пиратов. Не гордый красавец, обвешанный как облаками грудами парусов. На речке покачивался небольшой кораблик, по форме напоминающий перекрытую палубой большую, метров так пятнадцать в длину и до пяти в ширину, лодку. Одинокая мачта и широкое весло для управления на корме… Что он Мише напомнил? Да ничего, разве что иллюстрации античных торговых кораблей из учебника истории. Но и то так, отдалённо: некое сходство было, но совсем не очевидное. Некоторое количество вёсел, торчащих в стороны и относительно небольшой парус, недвусмысленно подсказывали, что в движении этот образец местного кораблестроения приводится отнюдь не только силой ветра. Что вообще, как Мишка помнил, довольно характерно для древнегреческих, римских и финикийских кораблей. А так… То, что это не знаменитая трирема, видно совершенно точно.

– А-а… – протянули рядом. – Те, что приходят с заката, приплыли.

Рядом стоял Таука и также смотрел на реку.

Команда тем временем, орудуя веслами, аккуратно подвела корабль почти к самому берегу, что, собственно, говорило о его достаточно неглубокой осадке. Потому как сам Миша не далее как позавчера свою лодку лично вытаскивал на берег и прекрасно помнил, что глубины в том месте от силы по пояс. Конечно, к самому берегу корабль никто не подвёл, скинули на него широкие сходни и по ним спустились пятеро человек. Четверо были явно воинами, потому как держали в руках большие круглые щиты, на головах их краснели круглые медные шлемы, а в руках были длинные, в рост человека, копья. Их наконечники, что характерно, блестели в утреннем свете всё той же начищенной медью. Что на ногах и на теле, в деталях разглядеть не получалось: всё же не площадь, а берег, поросший травой и камышом, да и щиты мешали, но, судя по всему, там должны быть тёплые шерстяные туники и зимний вариант сандалий.

Пятый же, мужчина средних лет, довольно высокий, был облачен в темно-синие мешковатые одежды, широкие шаровары того же цвета, держащиеся на широком, из медных пластин поясе, сбоку которого висели ножны в полтора локтя длиной. На голове его было что-то наподобие чалмы, а глаза на широком обветренном и загорелом лице были обильно подведены сурьмой.

Всё это Миша рассмотрел в деталях, когда мужик, несомненно, купец, в сопровождении своих охранников поднялся на площадку торга. И да, кстати, на ногах охранников были добротные кожаные сапоги, а на тела помимо туник надеты кожаные жилетки, а поверх них – меховые плащи. Каждый из них имел ножны с коротким мечом и подвязанную к поясу пращу. По сравнению с местными выглядело это практически сногсшибательно. Налицо – огромный технологический разрыв цивилизаций. Однако бронзы Мишка, как ни старался, но ни на одном так и не рассмотрел, даже наконечники копий краснели на солнце начищенной медью…

Может, в ножнах? Хотя нет, если бы была бронза, то уж наконечники копий точно бы сделали из неё, тут без вариантов. Значит, что получается? Местная цивилизация, имеется в виду та, что где-то там, далеко, сейчас находится в самом разгаре медного века, ну край – начало бронзового… И что это значит? А собственно, и ничего. Ничего как плохого, так и хорошего… Если судить по ассоциации с Землёй, то там на эту эпоху пришёлся самый расцвет рабовладельческого строя. И поэтому от проскользнувшей в голове поспешной мысли о том, чтобы уплыть с этими вот ребятами навстречу более прогрессивной цивилизации, пришлось отказаться – в лучшем случае продадут в рабство. А там и все его прелести можно попробовать – от гладиаторских боев и работы на рудниках до кастрации и охраны какого-нибудь гарема. Это если сразу по отплытию не прирежут и в тёмную зимнюю воду не скинут, чтобы место не занимал и еду не переводил. Если на Земле в её медный век такие вещи были вполне в порядке вещей, то почему здесь должно быть по-другому?

А через некоторое время пришли с соседнего холма главы родов, вожди и шаманы, и Миша понял, для чего все приберегали меха.

Несколько людей купца таскали с корабля на площадку на холме товары: большие амфоры, тюки некрашеной материи и, конечно, медное оружие. Впрочем, последнего было немного и представлено оно было в основном наконечниками для копий и короткими кинжалами. И почти все его забрал род Куницы, обменяв большие тюки мехов. Небольшую часть урвали быки, и уже остатки поделили другие рода, в том числе и Выдры. Теперь Мише стало понятно беспокойство Гото и его стремление вооружить свой род.