Она стала осторожно спускаться к океану. Под ботинками осыпалась и скрипела галька. Когда Изабелла оказалась внизу, Фэллон почти уже добрался до Пойнта. Она на секунду остановилась и усилила сверхвидение. Вокруг Фэллона вился ледяной туман, как, впрочем, почти всегда.

Изабелла быстро пошла следом, шагая между лужами, оставшимися от прилива, и каменистыми осыпями скал. От нее во все стороны разбегались маленькие крабы и остроклювые прибрежные птички.

Изабелла знала, что Фэллон не мог услышать ее приближение из-за постоянного шума волн, но, видимо, почувствовал ее ауру, потому что остановился и обернулся.

Приблизившись к нему, она увидела суровое выражение его лица и темные тени, прячущиеся во взгляде.

— Что ты тут делаешь? — спросил Фэллон.

Изабелла проигнорировала неприветливый тон и спросила:

— Ты получил что-то важное? Чего ждал уже несколько дней?

Казалось, что Фэллон не намерен отвечать, но после непродолжительного молчания он перевел взгляд в сторону горизонта и наконец сказал:

— Да. Мне прислали кольцо.

Он вынул из кармана коробочку и посмотрел на нее.

— Чье оно? — тихо спросила Изабелла.

— Кольцо принадлежало человеку, который умер три года назад. В прошлом году я получил его часы, в позапрошлом — фото его гроба.

Изабелла внимательно посмотрела на мрачное лицо Фэллона и медленно произнесла:

— И что все это значит?

— Кто-то хочет, чтобы я никогда не забывал об этом.

— О чем?

— Что убил своего друга и партнера.

Они сели на большой валун. Перед ними бушевал прибой. Фэллон держал кольцо на ладони, затянутой в перчатку, и пристально смотрел на него. Украшение было из черного металла с зеленым камнем.

— Его звали Такер Остин, — произнес он. — В то время мы были агентами в «Джонс и Джонс». А фирмой управлял мой дядя. Он хотел уйти на пенсию, а дела передать мне.

— Но сначала ты работал агентом, да?

— Такова семейная традиция. В тот год мы с Такером раскрыли несколько преступлений. У нас отлично получалось работать вместе — по крайней мере, в начале. У Такера был сильный дар сверхсвета.

— Никогда о таком не слышала.

— Может, потому что он встречается очень редко. Человек с даром видимого света может изменять волны, которые воспринимает человеческий глаз. Человек с даром невидимого света ощущает и интерпретирует темные волны ультрасвета. А люди вроде Такера способны изгибать обычный и парасвет так, что становятся невидимыми.

— Правительство сейчас пытается создать самолет-истребитель, который работал бы на таком же принципе, — сказала Изабелла. — Этот проект строго засекречен. Моя бабушка выложила всю историю у себя на сайте.

— Новости об истребителе-невидимке появились во всех научно-популярных журналах задолго до той статьи в «Айсберге», — возразил заявил Фэллон.

— Правда?

Несмотря на мрачное настроение, Фэллон не выдержал и улыбнулся уголками рта.

— Ты ведь понимаешь, что если об этом пишут в «Нью-Йорк таймс», то значит, секрета больше нет.

— Только потому, что правительство и не пыталось замести следы, — фыркнула Изабелла.

— Хорошо, пусть будет по-твоему. Я продолжу. Такер принес агентству много пользы, ведь он мог становиться невидимым не только для обычных людей, но и для тех, кто видит или чувствует паранормальную энергию. Такер мог прятать собственную ауру.

— Ничего себе. Он становился невидимым для экстрасенсов и пси-охотников?

— Такер проходил сквозь толпу таких людей как нож сквозь масло.

— Для детективного агентства это ценный работник, — сказала Изабелла. — Он может шпионить за преступниками с сильными паранормальными способностями.

— Да, — согласился Фэллон. — И Такеру нравилась такая работа. Чем опаснее она была, тем больше удовольствия он получал. Этот парень был готов на все в погоне за адреналином. Как я уже говорил, мы отлично ладили в команде.

— Ты тоже любишь адреналин?

— Нет, но на мне была вся стратегия. Я планировал собственно разыскную работу, анализировал полученные факты и составлял списки подозреваемых. Такер добывал мне улики. Потом мы передавали материалы моему дяде, а он уже решал, что делать дальше — обращаться за помощью в полицию или справляться собственными силами.

— Как мы справились с маньяком в том доме, — кивнула Изабелла.

— Знаешь, некоторые называют это «взять правосудие в свои руки», — чуть жестче, чем ему хотелось бы, возразил Фэллон, и в его голосе вдруг послышалась усталость. — Такое осуждается.

— Общество «Аркан» занимается подобными вещами, потому что полиции это не под силу.

— Да, — согласился Фэллон, — ты озвучила главное оправдание для «Джонс и Джонс» с момента основания агентства. Но порой, в самые глухие часы ночи, я начинаю сомневаться, что это дает мне право действовать в обход закона. Ни моя семья, ни тем более агенты «Джонс и Джонс» не знают об этих колебаниях.

Изабелла повернулась к нему:

— Мы оба знаем, что нельзя позволять преступникам держать в страхе кого бы то ни было. Особенно если они обладают сверхъестественными способностями. Мы можем их остановить, а полиция просто отрицает их существование. Так как же они могут их выследить, не говоря уж о суде и тюрьме?

— Не думай, что я не спрашивал себя о том же миллион раз. — Наклонившись вперед, он уперся локтями в колени, сжал ладонь с кольцом в кулак и, пристально глядя на волны, разбивавшиеся о камни, сказал: — Эти вопросы порой меня очень мучают.

Изабелла положила руку ему на плечо.

— То, что тебя это волнует, очень важно. Значит, ты просто создан управлять агентством.

Они какое-то время сидели молча, наблюдая за бесконечным прибоем.

— Так что случилось с Такером? — наконец решилась спросить Изабелла.

— Я убил его.

Фэллон произнес это холодным, безжизненным голосом, и поэтому Изабелла сразу поняла самое главное: смерть Такера Остина все еще мучит его.

Сначала она решила, что продолжения истории не будет, но Фэллон вдруг опять заговорил:

— Нам с Такером поручили самое серьезное дело за все время совместной работы. Мы узнали об открытии одного ночного клуба, которому совсем не случайно дали имя «Аркана», где собирались люди с разными пси-способностями, многие из которых ничего не знали о настоящем обществе «Аркан». Некоторые даже не осознавали, что у них есть дар. Но их все равно влекла особенная энергия клуба.

— У всех ночных клубов должна быть эта энергия, или к ним никто не будет ходить.