Чуть дальше по ходу проступал овал города, похожий на раскрывшийся цветок. Плотно стоящие, развернутые к солнцу лепестки зданий казались отсюда изящной вещицей. Чудом, вырезанным мастером по камню для украшения шкатулки. Скоро солнце исчезнет за тучами, перестанет бликовать на розовой поверхности города-цветка. И начнется дождь.

Просматривать прогноз погоды и расположение облачных фронтов считалось неспортивным. Слишком легко просчитать оптимальный маршрут. Но нередко спортивное поведение оборачивалось срывом всего путешествия. Как сейчас. Выбора не было, приходилось спускаться. Попасть в грозовое облако без специального скафандра — это верная смерть от разрядов внутри распухшей водяной утробы. Да и в спецснаряге — ощущения похлеще поножовщины.

Майкл слетел на нижний слоистый ярус, но так и не увидел Джеки.

— Брюс, Джеки тебе ответила?

— Принцесса уже ждет героя, — прозвенел в ушах насмешливый голос Алекса.

* * *

Они лежали в стоге чуть подсохшей, но еще не потерявшей цвет травы. Запах шел густой и дурманящий. Майкл не помнил, когда вдыхал такую красоту, скорее — никогда. Большую часть жизни он знакомился с полями и лугами с высоты полета на скутере. А ногами ходил по мостовым и газонам. Еще по скалистым горам с тяжелым снаряжением за спиной. Холмы, поля, перелески — это больше подходило Джеки. Она и затащила его сюда после клаудджампинга.

Необычное место. Бог знает, кто собрал стог и кто посадил поле подсолнухов в сотне метров от земляной дороги. Возможно, их разводили для селекции. А может, кто-то из сторонников натуральной жизни выращивал семечки на собственной делянке и обжаривал собственноручно. Хорошо бы сорвать желтую голову и попробовать зерен молочной спелости. Но Джеки, закинув руки за голову, смотрела не в поле, а в небо. Всем видом говорила об оставшейся между ними недосказанности. Майкл скосил глаза. Наверняка настроилась молчать и ждать его объяснений хоть целую вечность. Он вздохнул.

— Я вчера подрался с незнакомым парнем так, что пришлось его и меня штопать на станции скорой помощи. Признаю, это было глупо.

Джеки повернула голову и посмотрела в глаза. Красивые губы дрогнули, но слов не прозвучало.

— Не волнуйся, со мной все нормально. Правда.

— Ты — идиот, Стэнли, — медленно, с особым выражением проговорила Джеки и снова уставилась в небо.

Прямо-таки приговор. Глупо, конечно, но с дамами лучше не спорить, а то со второго захода получишь больше и больнее, чем с первого.

— Почему ты подрался? — все-таки раздался вопрос.

Почему? Не все ли равно. Ответ не влиял ни на состояние Майкла, ни на его планы, ни на отношения с любимыми людьми. Подрались, разошлись, он нагнал график — вот, собственно, и вся история.

— Давай лучше о другом поговорим, — поморщился он.

— Давай. Но сначала ответь.

Майкл вызвал в памяти недавние события: черная вакуумная воронка космодрома, напряженный парень то и дело бросал короткие взгляды. Ждал чего-то от него или от себя. В тот момент, когда Тим Граув вырвал из рук Стэнли планшет, появилась уверенность, что тот встал рядом только ради этого слепого взрыва ненависти.

— Подрался, чтобы ему стало лучше.

— Ты спятил? Кому лучше?

Джеки села. В завитках каштановых волос застряли зеленые, еще не превратившиеся в солому травинки. Брови туго сошлись, не оставляя никакой надежды на поцелуи до полного и исчерпывающего объяснения.

— Ну, знаешь, — вздохнул Майкл. — Парень выглядел так, что, если ему не вмазать как следует, он сам себе чего-нибудь отрежет.

— О-о, ты, значит, хотел помочь ближнему своему, а не сорвался от инфопередоза.

Началось.

— Даже если и инфопередоз, Джеки, какая разница? Времени уже не осталось.

— Не осталось для чего? Для сотен и тысяч лет? Для бесконечного движения к границам вселенной? О да, для этого и пара лишних дней на Земле — почти провал.

— Даже один день, который мы потеряем, может решить все!

Он тоже сел, чувствуя, насколько неуместен спор среди зелени, подсолнухов и одуряющих запахов.

— Ничего он не может решить, Майкл! У тебя безумный вид, ты проходишь курс за курсом, осваиваешь без разбора специальности. Даже не тратишь время на закрепление навыков! В конце концов, все это можно изучать во время экспедиции. Только не говори, что там у тебя не будет времени!

— Но это правда! Надо быть готовым ко всему. Все должно заранее уложиться в голове.

— Неужели? Да твой мозг может взорваться в любой момент! И ты, — она ткнула ему пальцем в грудь, — я вижу, не расстаешься с эмергентным пакетом.

Майкл верил, точнее чувствовал, что выдержит эту гонку. Иначе ничто не имело смысла. Потому что только гонка давала ему право на победу. Если он не готов рискнуть, пожертвовать всем, разве вселенная откроет людям свои границы? Позволит достичь горизонта разума и получить истинный свет знаний? А потом трансформироваться человечеству в нечто большее, в нечто великое?

— Я не могу по-другому, и ты знаешь это. Мы сидим на Земле, среди этой ваты, без движения, без цели, а будущее устало ждать. Да каждый день, если он не оправдан интенсивной подготовкой, кажется невосполнимой потерей. Даже сегодня… эти прыжки по облакам.

— Это психоз, Майкл.

— Это наша мечта.

— Ты же знаешь, у скольких запредельщиков она не исполнилась.

— Не знаю, и ты не знаешь. Что с ними случилось — не знает никто. Но в любом случае, чтобы человечество начало двигаться вперед, нужно кем-то пожертвовать.

— Возможно и нами, — прошептала Джеки и отвела взгляд в сторону желтых цветов.

— Возможно, — Майкл помолчал и добавил. — Лучше останься, я буду писать тебе.

Она рассмеялась.

— Писать? Он будет писать мне! О чем? О детях, которые родятся у тебя через десяток лет? Или о том, что не помнишь форму моих губ? Ты идиот, Майкл Стэнли, если думаешь, что я отступлюсь.

Джеки по-прежнему хмурилась, и Майкл протянул руку к ее лицу. Закрыл глаза и медленно провел пальцем по контуру губ. Девушка не шевельнулась, ничего не сказала. И он повторил движение снова и еще раз. Будто и в самом деле хотел запомнить эту шелковистую и упругую выпуклость на сотни космических лет. Горячее дыхание касалось ладони.

Джеки перехватила руку и отвела в сторону.

— Прекрати, Майкл! Это не смешно. И я улетаю с тобой.

Пришлось открыть глаза и упереться в возмущение Джеки.

— А если бы узнал твой брат?

— Леша? Он не знает. К тому же он большой и справится со своей жизнью без меня. Мы с ним будем общаться сквозь парсеки.

Майкл пожал плечами. Алекс Треллин. Приходилось молчать о правде. Прятать ее даже от самого себя.