…Полковник, разумеется, говорил на русском, а сидевший в углу класса переводчик не сразу сообразил, какую смысловую идиому подобрать для перевода. Он постарался перевести эмоциональную речь преподавателя как можно корректней, но получилось все равно смешно. Но очень доходчиво. Араб вздохнул. Эх, хорошее было время…

– Нет, – твердо ответил Абу-Салим. – Без пехоты вы и деревню не удержите, даже имея в своем распоряжении целую воздушную армию.

Про яйца пехотинца он решил не говорить. Одной шутки было уже достаточно.

– Как хорошо вы это сказали, – кивнул министр. – Чувствуется ваша солидная теоретическая подготовка. Ну а теперь к делу.

Он прищурился, и его лицо снова поползло в сторону.

– Русские совершенно обнаглели. Они постоянно нарушают наше воздушное пространство, и мы решили преподать им урок.

Генерал решил, что пара глотков отличного напитка несколько подстегнет его умение мыслить. Он отпил понравившийся ему кофе и задумался, пытаясь понять собеседника. Или он поглупел за последнее время, или кофе не помогло. Зачем туркам сбивать русский самолет? Для чего? Неужели русские собираются объявить войну? Да нет, ерунда. У них прекрасные отношения, если можно так говорить вообще об отношениях между государствами. Тогда зачем туркам лишние проблемы? Абу-Салим допил кофе и пожал плечами. Странные турки и странные русские, решил он. Кто-то из них явно сошел с ума. Пусть сходят, его это не интересует. Но при чем тут парни Абу-Салима и он сам? Генерал надеялся, что господин министр очень хорошо понимает этот факт.

– Мы решили проучить русских и сбить несколько их самолетов. Ваш отряд расположится на границе Турции и Сирии. В случае катапультирования летчиков над сирийской территорией вы захватите их и доставите нам. У меня все.

Сказав это, министр выжидательно откинулся на спинку кресла.

Абу-Салим позволил себе взять небольшую паузу. Скрывая замешательство, он потянулся к кофейнику и налил себе еще кофе, но пить его не стал. Он крутил изящную чашечку в руке и думал. Предложение было очень серьезным и грозило ему лично вполне понятными последствиями. Допустим, что турки собьют самолет. Допустим, что пилоты сумеют катапультироваться. Шанс спастись у них есть, причем немаленький. Ракета не всегда повреждает кабину летчиков, чаще всего она врезается в двигатель самолета. При современных технологиях слежения и активно проводившейся разведке русские быстро вычислят, к кому попадут сбитые пилоты. Хорошо если к туркам. А если к нему? Русские сразу же выйдут с генералом на контакт. Как они это сделают, полевого командира не интересовало. Но он знал, что такой контакт случится, и очень быстро. Возможно, так быстро, что обломки самолета еще не успеют догореть. Что будет потом? Скорей всего, сначала северяне не будут агрессивны. Они просто попросят отдать их людей в ответ на какие-нибудь разумные условия, выдвинутые генералом. А вместо этого Абу-Салим откажется и передаст летчиков туркам. Шумиха, телевидение, сенсация… турки разыграют свою, не вполне понятную Абу-Салиму карту и оставят его один на один с разъяренным русским военным министром. Будет очень весело, подумал генерал. Во всяком случае, скучать ему не дадут, это точно. Он станет личным врагом всех русских летчиков, не считая их сумасшедшего спецназа, с которым он уже сталкивался. А что он может сделать? Отказаться? Его отпустят из этого кабинета живым, никто ему в затылок стрелять не будет – с ним разберутся по-другому. Например, сообщат русским летчикам точные координаты его отряда. Мда… не надо было брать конфетку у незнакомого дяди на улице, мрачно подумал Абу-Салим. Сей неоспоримый факт знает любая пятилетняя девочка. Но делать нечего, надо соглашаться. А там посмотрим. Авось кривая вывезет, неожиданно вспомнил генерал русскую поговорку. Он поднял глаза. Турок напряженно и хмуро смотрел на него.

– Я согласен, – медленно произнес Абу-Салим – Но при одном условии – при тщательной отработке деталей и при соблюдении максимальной секретности.

– Не волнуйтесь, – хищно усмехнулся турецкий министр. – За этим дело не станет. Я лично прослежу за этим.

* * *

Человек в маскировочном костюме, прислонившийся к стволу большого дуба, поморщился и поправил зеленую повязку на голове. Становилось жарко. Солнечные лучи, падавшие почти отвесно, основательно нагрели горный лес. Теплые массы воздуха, пропитанные запахом разнотравья и хвои, неподвижно стояли в узких лощинах. Лес был наполнен щебетаньем птиц. Оглушающе трещали цикады на полянках. Комары плотной массой вились под густым сплетением веток.

Человек сплюнул, шевельнул плечами, поправляя ремень автомата, и поднял к глазам бинокль. Он стоял на вершине хребта, подходившего вплотную к побережью. Неподалеку от него, правее и выше, хребет обрывался в пропасть. На краю пропасти уже ничего не росло, кроме нескольких искривленных кустов, чудом уцепившихся корнями за выступавшую скальную породу. Кусты дрожали под напором свежего морского ветра, но до человека, стоявшего внизу в лесу, в полусотне метров от обрыва, не долетало ни малейшего дуновения.

Прямо перед собой наблюдатель увидел уходящий вниз зеленый ковер деревьев. Крутизна склона – градусов сорок, не больше, автоматически отметил человек. Склон упирается в речку, которая течет в лощине между лесистыми хребтами. Вот она, серебрится на солнце. Вдоль реки расположились ровные продолговатые квадраты начавшей желтеть пшеницы. Немного дальше – темная плотная зелень оливковых садов. Где-то там, скрытая от прямого взгляда неровностями на склоне, находится деревня, но деревня человека не интересовала.

Он услышал тихий рокот, переходивший в громовой гул. Человек быстро вскинул бинокль, шаря окулярами над изломанной линией вершины противоположного громадного холма. Ему повезло. Он успел захватить в окуляры стремительную серебристую точку, резко и быстро поднимавшуюся в небо. Громовой нараставший гул закончился сильным, закладывающим уши хлопком, и самолет исчез в голубом мареве, скрывшись за хребтом, на котором стоял наблюдатель.

Человек недовольно покачал головой, опустил бинокль и взглянул на часы. Неточно вышли, подумал он. До авиабазы еще пять-шесть километров, а время подходит уже к полудню. Надо поднять темп, иначе они не успеют выйти на исходную позицию для стрельбы.

Мужчина развернулся, снова поправил автомат и отошел в лес. Пройдя несколько десятков метров среди деревьев, переплетенных лианами и заросших густым подлеском, он остановился и, приложив руки ко рту, негромко крикнул, изображая крик сойки. Почти сразу же ему ответила кукушка. Мужчина нахмурился и быстро посмотрел по сторонам. Нельзя так отвечать. Кукушка ответила слишком торопливо, почти что без пауз. Местные охотники вряд ли обратят внимание на заполошную кукушку – кукушка им неинтересна, а вот русские антидиверсионные группы, шныряющие вокруг авиабазы, вполне могут. И в составе такой группы может оказаться какой-нибудь дотошный сержант, выросший в лесу. И вполне может быть, что он захочет проверить, что за странные звуки издает известная всем птица. Человек в маскировочном костюме был далеко не глуп и знал, что если он заметил оплошность своего напарника, то ее могут заметить и другие.