Девушка слегка покраснела, я продолжил, будто ничего не замечая:

— …чтобы тот соблазнил Жасмин Корнблат, а потом сделал компрометирующие фотографии. Но задачу свою выполнил лишь наполовину: Жасмин удрала в Гнойник. Однако Десять Дюймов все же сумел слегка исправить ситуацию, навесив на женщину маячок. Самое забавное, что незадолго до этого они вместе снимали похожий маячок, который к Жасмин прикрепил мистер Корнблат.

— А вот этого ты мне прежде не рассказывал, — заявила Бетти. — Я-то думала: с какой стати эта богатая потаскушка пошла вразнос, а тут целый детектив с мелодрамой! И много ли у тебя подобных сюрпризов в рукаве?

— Да как блох у собаки, — отозвался я.

— Теперь осталось понять, чего ты так вцепился в этого Ларсена.

Я подал ей снимок, сделанный парнями из госбезопасности.

— Это он?

— Да. Кто с Ларсеном общался вживую, никогда не спутает.

— Кстати, а на нем шляпа… Ну вроде той, что мы с тобой видели на слайдах из некропамяти, — произнесла Бетти.

— Я тоже это заметил.

— И теперь мы едем к этому Ларсену? Что ты собираешься с ним делать: произведешь гражданский арест?

— Для начала хочу хорошенько расспросить его, а там посмотрим, — неопределенно сказал я. — Пока трудно просчитывать шаги вперед. Мы слишком многого не знаем.

Хорошо, когда ты на колесах! Машина в личном пользовании снимает разом кучу ограничений и дает массу степеней свободы. Но только не в час пик, когда полгорода стоит в автомобильных пробках.

Нам не повезло. Где-то впереди столкнулись два олуха, из-за них встали все три полосы проспекта. Автомобильные гудки, ругань, тоскливые физиономии за стеклом… Было ясно: это продлится не час и не два.

Я включил радиоприемник, повертел ручку и… внезапно услышал голос брата. Шла та самая радиопостановка, о которой он мне рассказывал. Бетти, заметив мой интерес, улыбнулась:

— Никогда бы не подумала, что тебе нравится такое.

— Играет мой брат. Вот… пошла его реплика.

Девушка вслушалась:

— Ну, если у него внешность хотя бы наполовину соответствует голосу, то он — брутальный красавчик, у которого табуны поклонниц.

— Он рыжий, работает официантом в неплохой забегаловке, — с улыбкой сказал я. — Отличный парень, кстати. Могу как-нибудь вас познакомить… если твой кавалер не будет возражать.

— Это ты таким хитрым способом пытаешься выведать — свободна ли я? — осведомилась Бетти.

— Не исключено. А может, просто проявляю любопытство.

Она покачала головой:

— Как много общего между нами, репортерами, и вами, полицейскими! Каждый норовит побольше узнать и как можно меньше рассказать.

Произнеся это, она надолго замолчала. Я следил за дорогой (хоть с черепашьей скоростью, но мы все же двигались), а Бетти зачем-то перебирала содержимое своей кожаной сумочки с блестящими металлическими ручками.

Мы подъехали к таунхаусу Ларсена почти в полной темноте. Дорогу освещал слабый свет уличных фонарей.

— Снова оставишь меня в машине? — спросила Бетти.

— Ларсен может оказаться опасным. Не хочу, чтобы ты пострадала, — честно признался я. — Если со мной что-то произойдет, не вздумай кидаться на выручку. Лучше сразу садись за руль и гони в полицейский участок.

Она кивнула:

— Буду хорошей девочкой и поступлю, как ты сказал, папочка.

Ничего не оставалось, как грустно улыбнуться.

— Не утрируй, — вздохнул я. — Я говорю о серьезных вещах. Если Ларсен убийца, он готов на все.

— А ты?

— О себе я как-нибудь сам позабочусь.

Произнеся это и мысленно ругнувшись на то, что и вправду начинаю напоминать сварливого папашу, я двинулся к дому Ларсена, думая, как же мне поступить: вломиться в окно или, как все нормальные люди, войти через дверь. В каждом варианте имелись свои достоинства и недостатки. В итоге я пришел к выводу, что попробую второй способ. Ларсен, при всей отмороженности, оставался копом. Это на всю жизнь.

Таунхаус был одноэтажным, в каждую квартиру вел собственный вход. Ни палисадника, ни деревьев, только выложенная плиткой дорожка, упирающаяся в ступеньки, поднявшись по которым ты оказывался перед филенчатой дверью со стеклянным глазком и загнутой ручкой. Под ней для удобства домохозяек прикрепили крючок для сумок. Сбоку, на уровне головы, торчала квадратная кнопка звонка. Я вдавил ее и расслышал мелодичную трель внутри дома.

С полминуты больше не было звуков, я опять поднес палец к кнопке и тут же отдернул: до моих ушей донесся звук шагов. Кто-то медленно передвигался, едва волоча ноги. Было такое ощущение, словно идет старик, страдающий артрозом.

— Кто там? — спросил голос, совсем не похожий на старческий.

Говорил мужчина в самом расцвете лет, некогда уверенный в себе и своих силах. Но теперь в нем будто что-то сломалось.

Я отчетливо чувствовал в голосе смесь паники и обреченности. Кто воевал, поймет меня. Такое бывает перед боем, когда через короткое время тебя поднимут в атаку. Ты знаешь, что можешь оказаться прекрасной мишенью, что смертен и, возможно, от рубежа между жизнью и тем светом тебя отделяют доли секунды. И ты в панике, тело бросает в дрожь, но в то же время ясно, что, несмотря на страх, ты все равно поднимешься из окопа и бросишься в атаку, потому что двум смертям не бывать, а одной не миновать, и ты успел смириться с этим.

Человек с той стороны двери приготовился умереть. Я осознал это всеми фибрами души. Словно поймал одну волну с ним.

Я вдруг явственно представил его себе: жалкого, но при этом готового идти до конца. Трясущегося мелкой дрожью, с холодным, покрытым испариной лбом, цепенеющими пальцами, отсчитывающего последние секунды жизни. Труса и смельчака.

Я будто посмотрел на мир его глазами, полными ужаса. Ощутил тот непередаваемый испуг перед бескрайней бездной, в которую он собирался шагнуть.

Не знаю, что это было, откуда накатила эта волна. За мной никогда не водилось экстрасенсорных способностей, скорее наоборот: я был абсолютно никчемен в сей сфере. На меня не действовала магия, но и сам я был лишен ее.

Однако это чувство в итоге спасло мне жизнь.

Я не стал отвечать на вопрос испуганного существа, лишь сделал один маленький шажок в сторону, дюйма на четыре, не больше. И почти сразу филенки двери разорвались мелкими осколками, мимо виска что-то просвистело, а уши заложило.

Человек за дверью был вооружен и нажал на спусковой крючок, даже не думая о последствиях.

Я еще долго буду просыпаться в холодном поту, вспоминая тот момент. Есть вещи, которые забыть невозможно.

А потом я услышал крик: «Я тебе не дамся, сука! Ты понял? Никогда!» — и еще один выстрел, после которого вдруг наступила та тишина, которую принято называть оглушительной.