О.Т.: Если Настя Курёхина захочет переиздать альбом, это ее право. Я ей все передал. Так что вопрос к ней. Музыка Сергея, а Настя – наследница.

Д.М.: Вы считаете музыку к «Господину оформителю» петербургской? И если да, как это удалось прочувствовать парню из Евпатории, коим был Сергей Курёхин?

О.Т.: Ваша информация не точна. Из Крыма приехал Сергей Бугаев (Африка), а Курёхин родился в Мурманске. Это значительно ближе к Санкт-Петербургу![53]

Д.М.: Музыка саундтрека появилась, как и ваш фильм, во время развала Советской империи. Музыка эта иллюстрировала развал предыдущей царской империи. Серебряный век, русский модерн, полный декаданс. Почему же так красиво звучит разрушение мира?

О.Т.: Музыка была написана к фильму, и ее существование отдельно от картинки для меня непонятно. А придумывать что-то на эту тему я не хочу. Но сам вопрос о красоте разрушения правомерен и интересен. Как странно, что красота, которой молились греки, о которой так эмоционально говорил Достоевский, может быть страшной, может убивать. Да, может. Мой ответ – бессильная, вечерняя, декоративная, если хотите, оформительская красота есть агония жизни. В ответ ей выступает тихая, утренняя красота созидания, красота Божественной силы и правды. Название фильма говорит само за себя.

Д.М.: Было желание у Курёхина сняться в какой-либо роли в «Господине оформителе»? Был такой разговор? Вы знаете, что ходили легенды, якобы вы сами играли Пьеро в «Балаганчике Блока» в начале фильма. И даже нашлись люди, которые узнали в Арлекине Курёхина… Более того, мифы эти такие устойчивые, что тяжело их опровергать спустя столько времени. Настолько они кажутся… небезосновательными… Типа, народ просто так говорить не станет…

О.Т.: Желание сняться в кино у Сергея проявилось через пару лет после «Господина оформителя», и он реализовал его вместе с Аркадием Тигаем в фильме «Лох – победитель воды». Ничего интересного, на мой взгляд, в этом фильме нет и говорить тут не о чем. Ну, хотелось ему увидеть себя на большом экране, ну, увидел. Мне не хотелось. Поэтому роль Пьеро сыграл, точнее, станцевал хотя и Олег, но не Тепцов, а Тимуршин – хореограф, который ставил движения «мистиков». А мифы… мифы – создания капризные, загадочные, порой трудно совместимые с реальностью.

Д.М.: Отношения, которые у вас установились с Сергеем, были чисто рабочими или дружескими? Вы общались до самого конца?

О.Т.: Сергей был человеком необычайно обаятельным. Безусловно. А вот простота манер, как бы уступчивый характер – все эти черты только вводили в заблуждение. Внутренние страхи и сомнения подавлялись, победительная легкость демонстрировалась. Коротко говоря, потенциал – огромный, темперамент – неистовый, и все это под маской милой, едва ли не детской улыбки. Наше общение очень быстро приобрело характер личной симпатии, и мы, можно сказать, дружили несколько лет. Потом все резко прекратилось. Так резко, что я даже не могу сказать, по какому поводу. Сейчас думаю, что кто-то не хотел нашей дружбы. Кто-то достаточно влиятельный. Я имею в виду оказывающий влияние на Сергея.

Д.М.: Не было желания включить в саундтрек какие-то фразы из фильма, ставшие крылатыми? Даже композиция одна носила очень выразительное название «Сорвалась»…

О.Т.: Нет. Такого желания не было.

Д.М.: Для меня механическая музыка Курёхина, озвучившего музыкальную шкатулку с перфорированным диском в начальных титрах фильма, и есть самая настоящая «Умирающая любовь» (Quand L’Amour Meurt). Я воспринимаю его современную мелодию «Шкатулка» как аутентичную и винтажную. В этом, наверное, и есть великая сила искусства. Когда авторская фантазия становится сильнее любой реальности. Ведь в реальности там должен был звучать одноименный вальс французского композитора Октава Кремье. Кстати, почему вы не использовали ретрооригинал? Раз он у вас был визуально заявлен в кадре.

О.Т.: По той же причине, по которой я выбрал Авилова на роль художника рубежа веков, а не искал актера с лицом в стиле Сомова или Бенуа.

Д.М.: Кроме музыки Сергея Курёхина, что можно считать неотъемлемой частью саундтрека «Господина оформителя»? Какие фрагменты – важная часть поэтически-музыкальной звуковой дорожки, но в саундтрек не вошли?

О.Т.: Очевидно, что архивная запись стихотворения Александра Блока «Шаги Командора» в исполнении Эдуарда Багрицкого стала неотъемлемой, как вы сказали, частью саундтрека «Господина оформителя». И фрагменты из «Травиаты» в исполнении Ольги Кондиной. Мы об этом говорили.

Д.М.: Звук «Господина оформителя», кроме саундтрека – голоса героев и конкретные шумы – сам по себе крайне необычный. Почему он такой реалистичный? Такой объемный? Как вы этого добились? Такого ведь нет ни в одной ленфильмовской кинокартине!

О.Т.: Мой комментарий прозвучит, по меньшей мере, полемично – современный кинематограф на 99,9 % все еще немой. Да, именно так. Технические средства для записи звука придумали, а что с ними делать – пока не знают. Реалистичный, как вы говорите, звук – это результат не иллюстративного, внешнего, а глубоко духовного восприятия окружающего мира «шестым» органом чувств, и его, звука, соответствия задачам сценария, режиссерским приемам и психофизическому восприятию зрителя/слушателя в процессе сопереживания. Это если очень коротко. Вообще тема звука в кино, всего звука, сопряжения звука с изображением пусть останется за рамками сегодняшнего разговора. Она такая объемная и для меня важная, что мы могли бы поговорить о ней отдельно, в другой раз.

Блицинтервью с тремя легендарными кинорежиссерами (2019)

Пользуясь подарком судьбы – дружбой и личным знакомством с тремя великими кинорежиссерами, на фильмах которых я вырос, – я задал им один давно меня интересовавший вопрос: о роли маски в культовом кино. Так получилось, что в каждом из культовых фильмов, которые они сняли – «Жидкое небо», «Игла» и «Господин оформитель», – маска сыграла свою роль. Почему маска оказалась связующим элементом для всех этих совершенно разных картин – судить читателю. Я спросил авторов о том, что для каждого из них означала маска и каким образом она появилась в их истории, став для нас, зрителей, вечной загадкой…

Дмитрий Мишенин: Слава, напиши мне о причине появления белой маски в твоем фильме. Я о кадре с Полой Шеппард, которая держит в руках этот лик, как героиня античной трагедии. Меня интересует буквально все, что придет тебе в голову, любой ассоциативный ряд. От того, что она символизирует, до того, кто ее сделал.

Слава Цукерман: Маска – метафорический образ. В принципе объяснять такие образы – неправильно. Так же, как пытаться изложить словами смысл произведения живописи. Любое объяснение, даже близкое к чувствам автора, будет неполным. Образ на своем языке говорит гораздо больше, чем объясняющие его слова.