В отличие от позиции правящей верхушки, широкие слои латвийского народа – рабочие, неимущее крестьянство, особенно русское, и передовая интеллигенция – приняли пакт о взаимопомощи с нескрываемой радостью. Нам звонят по телефону, присылают письма, заходят лично для того, чтобы выразить свое удовлетворение возросшим влиянием СССР в Прибалтике. Сожалеют только об одном, а именно: слишком мало Сов[етский] Союз выговорил себе уступок от латвийского правительства. Нашим друзьям хотелось бы видеть Латвию если не советской, то, по крайней мере, освобожденной от диктатуры правительства Ульманиса»[335]. Естественно, что латвийская пропаганда получила задачу осторожно, но настойчиво бороться с просоветскими симпатиями населения[336].

12 октября президент Латвии К. Ульманис в публичном выступлении заявил, что «пакт о взаимопомощи подписан в военное время, поэтому он необычен по своим условиям. Зато пакт создает основу для ясных и хороших отношений между нами и нашим великим соседом на востоке. Этот пакт с великим народом, заключенный в духе взаимного доверия и доброй воли, дает нам гарантию устранения опасности войны или даже ее предотвращения. Пакт увеличивает также еще больше безопасность Советского Союза. То же самое относится к нашим соседям на севере и на юге, к Эстонии и Литве. […] Кроме того, в специальном официальном коммюнике указано, что различие государственных систем Латвии и Советского Союза не служило и не может служить препятствием к плодотворному сотрудничеству между обоими государствами. Поэтому в обоюдном договоре отражена решимость, не задевать строй другого государства, не затрагивать нашей внутренней и внешней политики. Наше государство независимо, самостоятельно и свободно во внешней и внутренней политике, таким оно и остается. […] Никто, как известно, не навязывает нам нового государственного строя, но если у нас найдутся некоторые, которые так думают, то мы сами соответствующим образом им ответим»[337].

21 октября латвийская газета «Ритс» отмечала, что «возобновленные и расширенные торговые договора Советского Союза с Балтийскими государствами создают резкий перелом в развитии и структуре внешней торговли Латвии, Эстонии и Литвы. Они дают возможность Балтийским государствам заполнить ту брешь, которая создалась из-за нарушения товарооборота с Англией, Францией и США, из-за чрезвычайно тяжелых условий пароходного сообщения. До сих пор транзит составлял от 200 до 300 тысяч тонн в год, так что пропускная возможность наших железных дорог, рек и гаваней далеко не использовалась. Соглашение о расширении транзита следует приветствовать, это оживит деятельность наших железных дорог и портов»[338].

23 октября на общем заседании хозяйственных камер выступил министр иностранных дел Латвии В. Мунтерс, который отметил, что «Советский Союз подошел к своим новым задачам на основе политики взаимопонимания. Он старается укрепить свои интересы не путем одностороннего действия, а на основе взаимных договоров». Отвечая на вопрос, «не последует ли за принципом взаимопомощи господство более сильного партнера над слабым», латвийский министр подчеркнул, что «всем известно, что ни переговоры перед заключением договора, ни содержание самого договора не говорят о стремлении к господству. Как раз наоборот. Текст договора говорит о наших суверенных правах совершенно недвусмысленным языком. Говорят, что с прибытием советских войск произойдет советизация нашей земли. На самом деле войска прибудут для укрепления безопасности Советского Союза, как это указано в пакте. Советский Союз не может стремиться к созданию осложнений с государством, на территории которого находятся его войска. Чтобы дать этой мысли более ясное выражение, пакт также указывает, что аэродромы в Латвии будут устроены не только для укрепления безопасности Советского Союза, но и для охраны нашей независимости. Советский Союз не стремится советизировать Латвию, так как в результате этого исчезло бы всякое доверие между обоими государствами и возникли бы осложнения, которые никоем образом не могли бы содействовать укреплению безопасности Советского Союза. Эту точку зрения в полной мере разделяет Советское правительство, это с полной ясностью вытекает из официального коммюнике, опубликованного по поводу заключения пакта. В этом сообщении сказано, что каждая сторона будет относиться с уважением к хозяйственному и политическому строю другой стороны. Если глубже проанализировать эту мысль, станет ясно, что у каждого из государств, заключивших пакт, на первом месте стояла всеобщая польза»[339].

11 октября население Каунаса восторженно встретило известие о заключении литовско-советского договора о взаимопомощи и передаче Вильно Литве. В городе прошли митинги и демонстрации, которые литовские власти постарались использовать для укрепления престижа президента А. Сметоны. Выступая перед демонстрантами в Каунасе, литовский президент заявил, что «в результате договоренности с дружественным нам великим Советским Союзом мы поучили Вильно и Виленскую область». Подчеркнув, что отношения Литвы с Советским Союзом были всегда дружественными и что эта дружба в дальнейшем еще больше укрепится, Сметона подчеркнул, что «порукой тому являются общие границы с великим соседом, которые в случае необходимости мы будем вместе защищать»[340]. В своем донесении в Вашингтон американский посланник в Литве О. Норем сообщал, что «демонстрации происходили в течение всего дня. В полдень, вслед за речами, зазвонил колокол Свободы. Возвращение Вильны встречено с огромным воодушевлением, и какие-то демонстрации ожидаются вечером»[341].

В тот же день представители Правления Литовского общества по изучению культуры народов СССР И. Ионинас, А. Шмулкштис и Ю. Палецкис передали в советское полпредство в Каунасе Обращение, в котором выразили «глубокую признательность и благодарность Правительству Великой Советской Республики, его главе В.М. Молотову, искреннему другу, защитнику и вождю народов И.В. Сталину за глубокое, бескорыстное понимание и уважение интересов литовского народа при заключении договора о возвращении Литве Вильно и Виленской области и взаимопомощи. Этим договором исполняются долголетние чаяния литовского народа, который на Вильно смотрит, как на колыбель своей свободы и новой возрожденной жизни. Когда в нашем обществе возникли сомнения о судьбе Вильно, то эта часть общества, которая всегда с доверием и надеждой взирала на Советский Союз, непоколебимо верила, что этот вопрос будет решен, согласно условиям правдивости и блага народов. Это доверие в полной степени оправдалось, и Советский Союз, мирными средствами завоевывающий сердца народов, глубоко укрепляет чувство дружбы литовского народа к Советскому Союзу. Вильно становится ценным мостом между литовским народом и народами СССР». Так же выражалась глубокая «благодарность доблестной Рабоче-Крестьянской Красной Армии и ее славному вождю маршалу Ворошилову за освобождение Вильно и Виленского края от долголетнего чужого ига и хаоса, в который толкнула свой народ и порабощенные ею народы развалившаяся Польша». Литва второй раз получает Вильно из рук Советского Союза, что «налагает на литовский народ обязанность лояльно и искренне исполнять условия договора о взаимопомощи, по которому за нынешнее разрешение Виленского вопроса теперь стоит не только литовский народ, но рядом с ним и народы Великого Советского Союза, который решил вопрос, так долго не дождавшийся правильного разрешения ни в Лиге наций, ни в международных инстанциях, правда, платонически признававших правильность литовских претензий»[342]. 11–12 октября в полпредство приходили и другие делегации от рабочих, ученых и интеллигенции Каунаса, которые так же выражали признательность советскому правительству за передачу Вильно Литве. Понятно, что полиция 12 октября постаралась как можно быстрее разогнать просоветские митинги, арестовав 163 человека[343].