Наполовину удачная попытка заблокировать вход стала последним успехом чужаков. Латам, резко прогнувшись назад, пропустил тесак над головой, одновременно отмахиваясь коротким клинком на уровне живота. Он тоже промахнулся, но своей атакой заставил противника отступить. Тот сделал шаг назад, готовясь нанести новый удар. Восстановивший равновесие Латам не дал ему такой возможности, резко, словно хлыстом щелкнул, рубанув по чуть открывшемуся запястью. Кисть с зажатым в ней тесаком упала на грязный пол, рот плащеносца раскрылся в беззвучном крике, но издать хотя бы один звук враг не успел — неплохо знакомый с повадками Медеи рыцарь вбил кулак свободной руки ему в лицо, кроша челюсть и зубы.

Дела у Вантала шли не так хорошо, но не потому, что его противник оказался слишком силен, а из-за избранной тем тактики. Говоря по-простому, второй чужак попытался сбежать. Он рванул прочь от напавшего на него гвардейца и наверняка успел бы вышибить закрывавшие оконный проем деревяшки собственным телом, не получи броска ножа в спину. Особого вреда посеребренное лезвие ему не нанесло, но заставило споткнуться и слегка сбило направление бегства. Воспользовавшись секундным замешательством шрамолицего, Вантал в полупрыжке-полупадении отсек ему ступню, как сжатая пружина подхватился с пола и ударил рукой в висок. Череп хрустнул, потерявший сознание чужак с хрипом рухнул на спину.

Прикрывавшие окна доски с треском отдирались от стен и летели вниз, в образовавшиеся дыры лезли оставшиеся на прикрытии члены группы, но особой нужды в их помощи не было. Израненных пленников уже вязали специально подготовленными веревками. Заодно, страхуясь от неожиданностей, на каждого нацепили блокирующие магию амулеты и влили в горло по флакону ослабляющей настойки. Допрашивать не стали, хотя по уму и следовало бы — во-первых, самокритично признал Латам, они слегка перестарались, и разговаривать «языки» сегодня точно не смогут, а во-вторых, до восхода солнца оставалось всего ничего. Сама поимка заняла секунд тридцать, зато готовились к ней не меньше часа.

Наученные горьким жизненным и после-жизненным опытом, восставшие никогда не имели четко выраженного центра власти (если не считать таковым центром весь привольно раскинувшийся многотысячный город). Каждый старейшина обустраивал себе убежище по вкусу, к нему непроизвольно тянулись подчиненные, связанные с ним смертные, поблизости устраивались различные хранилища, архивы и тому подобные бытовые помещения. В таких подземных комплексах, неплохо укрепленных, жили и вели дела, обучали молодняк и проворачивали крупные сделки, встречались с союзниками. И здесь же, на самых низких уровнях, в импровизированных тюрьмах содержали плененных врагов.

У Селесты с течением времени стихийно образовались три кабинета, совмещенные с залами для совещаний и жилыми комнатами. Талея — город большой, а интересы госпожи требовали ее присутствия в разных районах.

— Мессена… — Хорошие новости всегда следует доставлять первым, и Латам осмелился вмешаться в разговор хозяйки с Гардоманом. — Чужаки пойманы. К завтрашней ночи они подлечатся, и их можно будет допрашивать.

— Прекрасно, — довольно кивнула Селеста. — Очень вовремя. Присаживайся, тебе тоже будет полезно послушать.

Бывший староста, а ныне банкир и купец, рассказывал интересные вещи. Он по роду деятельности получал от контрагентов колоссальное количество сведений и мог отслеживать важные для сообщества немертвых темы. И надо сказать, что Гардоман — глава финансовой разведки — оказался не менее полезен, чем Гардоман — глава торгового дома. Поэтому ценили его сообщения высоко.

— Если говорить коротко, то в город направляются «темные клинки». Сразу пять крупных отрядов получили приглашения посетить Талею, причем некоторым выплатили аванс.

— Кто заказчик? — немедленно спросил Латам.

— Вельможи, связанные с канцлером.

— Ракава решил оказать нам негласную поддержку?

— Не уверена, — пробормотала Селеста. — Слушай дальше.

— Кроме того, резко скакнуло предложение недвижимости, — продолжал купец. — Многие владельцы домов стараются избавиться от принадлежащей им собственности. Цены на землю и строения падают, но покупатели с деньгами не торопятся расставаться — ждут еще. Дальше. Храмы младших божеств снимают со счетов крупные суммы, берут кредиты или распечатывают сокровищницы, причем куда идут полученные средства — пока неясно. Часть денег они потратили на усиление стражи, но основные суммы отследить не удалось. Из города золото не уходит, риторика влиятельных царедворцев не меняется… Зато возникают нелогичные и неясно чем вызванные перебои с поставками продовольствия. Мои люди сейчас пытаются выяснить, в чем там дело.

Новости госпожу не порадовали.

— Мы должны знать, что происходит. — В ее голосе чувствовалось раздражение. — У меня возникает впечатление, что канцлер намерен под грядущий шумок провернуть какую-то свою интригу. Будет крайне неприятно, если она направлена против нас.

— Охотников могли нанять и против чужаков, — не столько возразил, сколько уточнил Гардоман. — Вы ведь просили о помощи.

— Разумеется, но с теми же шансами их могли нанять для охоты на нас, — криво усмехнулась Селеста. — Латам, ты ведь знаком с некоторыми командирами. Попробуй поговорить с ними, осторожно.

— Да, мессена.

Нельзя сказать, что различного рода борцы с Тьмой сильно досаждали восставшим королевства. Охотились на вампиров редко, только в тех случаях, когда немертвые теряли осторожность и начинали едва ли не в открытую убивать простой люд. Или когда жертвой укуса становился кто-либо влиятельный, принадлежавший к высшим слоям общества. Из-за жесткой позиции Селесты, настаивавшей на соблюдении установленных ею самой законов, среди которых числился и «не убивать ради пропитания», инциденты происходили не часто. Случалось, молодые восставшие сходили с ума. Случалось, кое-кто из лидеров городских общин решал поиграть в самостоятельность и демонстративно игнорировал приказы талейской Хозяйки.

Кара всегда следовала незамедлительно, хотя и принимала разные формы.

Если по каким-то причинам Селеста не успевала или не желала лично наказать отступника, в дело вступали либо отряды «темных клинков», либо принадлежащие многочисленным культам отряды «святых воинов». Небольшие, хотя и очень хорошо обученные, они, как правило, странствовали по деревням или небольшим городкам, уничтожая расплодившихся за Темный Век тварей. В крупных, больше пяти тысяч населения, городах храмовники появлялись редко. Во-первых, работы мало благодаря сильной страже, во-вторых, мешала довольно нервная реакция со стороны «пауков». Влияние больших монастырей или сект из десятилетия в десятилетие повышалось, и Служба безопасности благоразумно считала нужным придерживать пыл религиозных лидеров. Пусть монахи молятся — контроля над воинской силой светская власть упускать не собиралась.

Таким образом, чаще всего вампиры гибли от рук наемников. Существовала прослойка людей, опытных, зачастую владеющих кое-какой примитивной магией, хорошо экипированных, сделавшая основным источником дохода охоту на демонов. Драли они за свои услуги дорого, зато отличались разнообразием способов охоты и отсутствием затвердевших моральных принципов. Последнее, впрочем, являлось и положительной стороной, потому что Селеста тоже при случае не брезговала пользоваться их услугами, когда требовалось поддержать собственных бойцов или не хотелось светить участие немертвых в тех или иных событиях. Однако за храмовниками она следила пристально и бдительности не теряла. Пусть сейчас жрецы собачатся между собой за паству и приближенность ко двору — со временем ситуация может кардинально перемениться, и восставшие окажутся в центре враждебного внимания. Организация всегда опаснее плохо связанных между собой одиночек, пусть и профессионалов в избранном ремесле.