Пылко и нетерпеливо мы стали срывать друг с друга одежду. Я жаждала соприкосновения и слияния наших тел, ощущение его веса на мне, его гладкой кожи и твердых мышц.

Он ласкал меня так, будто это наша последняя ночь: страстно, обезумевши. И я снова обрела в себе уверенность. Чувствовала, что он никогда не любил Аври так, как меня. Я должна ему верить! Он не может меня обманывать! Человек, посвятивший себя Дуахтону не может желать ему зла. И он не может предать меня — ту, что помогла ему поверить в себя.

Решив больше не вестись на провокации и чрезмерную заботу Джосваса, я отбросила все сомнения и оседлала Шанарда. Ему понравился мой напор. Заулыбавшись, он запрокинул одну руку за голову, и в свете догорающей свечи его лицо стало загадочно-испытующим.

— Старпом сегодня хочет жестче?

— Развратнее, — прошептала я, склонившись к его лицу, и, обдавая его своим дыханием, скользнула вниз.

Я хотела наградить своего мужчину: за мое недоверие, за стену, что я выстроила между нами, за мои измены с Ксандром.

Рукой захватив увитый венами член, я без промедления присосалась к его головке влажными губами. Вопреки своей искушенности, Шанард был ошеломлен и не сразу задвигался мне навстречу. Даже не решался дотронуться до меня, задать мне темп.

— Ав-ро-ра, — хрипло дыша, зашептал он.

Я отвлеклась от облизывания и посасывания его внушительного достоинства, и подняла ресницы.

— Тебе не нравится? — промурлыкала, облизнув и прикусив нижнюю губу.

— Наоборот, — ответил он, и в его темно-карих глазах полыхнул огонь возбуждения. Шанард сжал мои пальцы и потянул на себя. — Хочу, чтобы тебе тоже было приятно.

Я не сразу поняла, на что он намекает, и пока размышляла, Шанард уже поднял меня над кроватью, как легкую куклу, развернул меня моей промежностью к своему лицу, и его язык тут же устремился в мое голодное лоно. Застонав, сквозь сомкнутые губы, я выгнулась, буквально садясь на его лицо. Острые головокружительные ощущения взорвались во мне вулканом и стали лавой разноситься по венам.

Мои бедра сами задвигались так, как требовало тело. Язык Шанарда становился напористей, его руки, цепко обвившие мои бедра, превратились в мои кандалы, впиваясь в плоть, раздавливая, обуздывая меня.

Не в силах больше терпеть эту сладостную муку, требующую моего заполнения, я повалилась на Шанарда и ртом засосала его член.

Каюта наполнялась запахом наших разгоряченных тел, стонами, хрипами, движениями. Здесь воцарилась атмосфера безудержного секса, поглощающая нас с головой, затуманивающая наш рассудок.

Доведя меня до первой волны оргазма, Шанард обрушился на меня всей своей мощью. Поставив на колени перед кроватью, грудью придавил к постели и вонзился в меня сзади. Не останавливаясь, а лишь ускоряясь, он вторгался в меня снова и снова, делая меня настолько тесной для себя, что я чувствовала себя медленно натягивающейся струной. А извергаясь в мои недра, он склонился к моему уху и губами захватил мочку.

Зубами вцепившись в простыню, я глухо стонала, переводя дыхание и наслаждаясь обжигающим фонтаном внутри себя.

— Я люблю тебя, Аврора, — шепнул мне Шанард, не выпуская меня из своих тисков.

Поднявшись, я запрокинула руку за его шею и, повернув голову, позволила поцеловать в губы.

Отдышавшись, мы взобрались на помятую постель и еще долго молча остывали, в темноте гладя друг друга и слушая ночные звуки несущегося по волнам корабля.

— Кайд знает, — нарушила я безмолвие, положив подбородок на грудь Шанарда. — Джосвас и ему рассказал о твоем отце.

— Кайд влюблен в тебя, — спокойно ответил он. — Знает мой скверный характер. Волнуется. Но ему нечего бояться. Даже Ксандру нечего бояться. Не трону его. Из-за тебя.

«Из-за меня? Неужели Шанард знает о нас?» — ужаснулась я, и мое сердце сделало кувырок.

— Надеюсь, он вернется домой, найдя амадин, и я больше никогда его не увижу, — добавил он, развеивая мои домыслы.

— А меня отпустишь, если я захочу домой?

— Я стараюсь не думать об этом. Не представляю, что будет со мной, если ты оставишь меня. — Он поцеловал меня в лоб.

Я ухом прижалась к его груди, прислушиваясь к мерному сердцебиению.

— Доплыть бы до амадина, — вздохнула я.

— Доплывем. Обязательно доплывем.

Глава 24

Меня разбудил топот на верхней палубе. Шанарда в постели уже не было. Моя ладонь легла на холодную простыню. Значит, ушел давно. Что, впрочем, нормально: работы на корабле хватало. Здесь только я без дела слонялась из угла в угол. Все остальные вкалывали до седьмого пота.

Топот стал чаще, раздались крики. И я поняла, что мы не движемся. Быстро одевшись, я вышла из каюты.

Солнце слепило. Был жаркий полдень. Привыкнув к яркому свету, я обратила внимание на непонятную суету. Поймав Чэнси, выведала, что капитан на носу, и прямиком отправилась туда.

— Почему мы на якоре? — спросила я, подойдя к глядящему в подзорную трубу Ксандру. — Ветра хватает. Или я не могу задавать такие вопросы?

Он отвлекся от слежения за горизонтом и смерил меня мрачным взглядом. Двое матросов с ружьями наперевес, находящиеся рядом, по его кивку полезли на фок-мачту.

— Сама посмотри. — Ксандр дал мне трубу.

Беря ее, я случайно задела его теплые пальцы и невольно вздрогнула от воспоминаний нашей близости. Черт, долго еще я буду о нем думать?! Удивительно, но Ксандр не улыбнулся. Похоже, ему было не до шуток и интриг.

— Орудийные расчеты к бою! — крикнул он ожидающему поодаль Кайду, и тот повторил команду вглубь корабля.

Я поднесла трубу к глазу и посмотрела в указанном направлении. Прямо по курсу на нас двигался гигантский осьминог. Настолько гигантский, что запросто проглотит нас, не подавившись.

— Боже, что это? — ужаснулась я, наблюдая, как он щупальцами вздымает огромные волны вокруг себя.

— Моллюск, — буркнул Ксандр. — Как и тот. — Он указал в сторону, и я повернула трубу туда. — В пасти каждой этой твари по две челюсти-мясорубки, а в глотке радула-терка. Они «Бреасу» в труху сотрут.

— А обойти их? Они вроде далеко, — мой голос предательски дрогнул.

— Потеряем время, ветер, ресурсы. Только бой! — Он забрал у меня трубу. — Ты бы вернулась в каюту. Скоро здесь будет жарко.

— Мы идем без осадки, с чистым килем, — затараторила я, торопясь за уходящим с носа Ксандром. — Наши паруса тоже пошиты не из тряпок с блошиного рынка! Урежем дневной паек…