Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А именно — город Сагунт.
Глава XII. Сагунт как точка невозврата
Сагунт находился под протекторатом римлян, это был важный иберийский порт в устье реки Палансии, располагался он чуть северо-восточнее нынешней Валенсии и сохранился до наших дней с названием Сагунто.
Проримские историки утверждают, будто Сагунт наотрез отказался от покровительства карфагенян и что это вообще была древняя греческая колония со старыми, отнюдь не карфагенскими традициями. Говорили, что именно Рим по духу и политике сагунтийцам был ближе всего. Каково на самом деле было политическое настроение в этом городе, сейчас в точности установить невозможно.
С Гасдрубалом римляне подписали очередное соглашение. Тит Ливий сообщает:
«Видя его (Гасдрубала) замечательные способности возмущать племена и приводить их под свою власть, римский народ возобновил союз (с Карфагеном) под тем условием, чтобы река Ибер[48] служила границей между областями, подвластными тому и другому народу. Сагунтийцы же, обитавшие посредине, сохраняли полную независимость».
Успехи Гасдрубала вызывали в Риме нешуточную тревогу. Карфагенский полководец добился слишком многого, «действуя чаще умом, чем силой» (по определению Тита Ливия). Хуже всего было то, что ему удавалось ассимилировать местное население и присоединять к «карфагенскому миру» иберийские племена, которые расселились вокруг Сагунта.
Однако в начале 221 года Гасдрубал погиб. История его смерти покрыта мраком неведения или, точнее сказать, разукрашена цветастыми легендами — к великой печали гимназистов, которым приходилось писать сочинения на эту тему.
Лаконичнее всех был Полибий, который в немногих строках подвел итог жизни и деятельности Гасдрубала:
«Вождь карфагенян Гасдрубал... после восьмилетнего управления Иберией закончил жизнь в собственном доме, (где) он был коварно убит неким кельтом из личной мести. Гасдрубал много содействовал усилению могущества карфагенян и не столько военными подвигами, сколько дружественными отношениями с туземными владыками».
Однако миролюбие не гарантировало ему личной безопасности. Нельзя быть политиком и никого не обидеть. У Гасдрубала, естественно, имелись личные враги, и он пал жертвой мести.
Тит Ливий указывает на то, что Гасдрубал был убит кем-то из местных («варваров»): тот был «озлоблен казнью своего господина» и «убил Гасдрубала на глазах у всех, а затем дал схватить себя окружающим с таким радостным лицом, как будто избежал опасности; даже когда на пытке разрывали его тело, радость превозмогла в нем боль».
Естественным преемником Гасдрубала стал его зять Ганнибал, которому тогда исполнилось двадцать шесть лет. Его избрали солдаты, и народное собрание в Карфагене поддержало их.
Естественно, не мог промолчать заклятый друг семейства Баркидов — Ганнон, который прочно, на десятилетия, засел в карфагенском правительстве. Логика в его высказываниях отсутствовала; точнее, она была специфической: Ганнибал — это хорошо и справедливо, но все-таки это плохо и потому не надо.
Тит Ливий передает речь Ганнона в следующих выражениях:
«Требование Гасдрубала (вызвать Ганнибала в Испанию заранее, чтобы тот привыкал к обстановке и естественным образом стал его преемником), на мой взгляд, справедливо, однако я полагаю, что исполнять его не следует. Ганнибалу не пристало с раннего возраста знакомиться с „соблазном неограниченной власти, с блеском отцовского царства”, дабы карфагенянам не сделаться „рабами сына того царя, который оставил наши войска в наследство своему зятю" (плевок в сторону покойного Гамилькара). „Я требую, — завершил речь Ганнон, — чтобы мы удержали этого юношу здесь, чтобы он, подчиняясь законам, повинуясь должностным лицам, учился жить на равных правах с прочими. В противном случае это небольшое пламя может зажечь огромный пожар"».
Ганнона поддержало аристократическое меньшинство, однако народ высказался за то, чтобы отправить Ганнибала к его зятю за море. Ганнибал прибыл в Испанию — и сразу же, конечно, завоевал сердца всех отцовских ветеранов, которым показалось, «что к ним вернулся Гамилькар, каким он был в лучшие свои годы».
Отдавая дань храбрости, осмотрительности и воинским навыкам Ганнибала (у римлян не принято изображать врагов недостойными внимания, напротив — чем отважнее и сильнее противник, тем ценнее победа над ним), Тит Ливий подчеркивает: «Его жестокость, — пишет римлянин, — доходила до бесчеловечности, его вероломство превосходило даже пресловутое пунийское коварство. Он не знал ни правды, ни добродетели, не боялся богов, не соблюдал клятвы, не уважал святынь».
Три года служил молодой Ганнибал под началом своего зятя, а после его смерти унаследовал карфагенское войско — как и предрекал в Карфагене злокозненный Ганнон.
«Со дня своего избрания полководцем Ганнибал действовал так, как будто ему назначили провинцией Италию и поручили вести войну с Римом», — сетует Тит Ливий.
Ливий, конечно, рассуждает, заглядывая вперед: он-то знал, чем закончится вся эта история. Но Ганнибал в любом случае с самого начала понимал: ожидать, что римляне, разобравшись с кельтами на своих границах, будут терпеть активное Карфагенское присутствие в Иберии, мягко говоря, наивно.
Римляне обязательно нападут на карфагенян в Испании. Это просто вопрос времени. Причем очень недолгого времени.
Итак, камнем преткновения стал Сагунт, гавань, представлявшая большой интерес для всех сторон конфликта. В те времена, как уже говорилось, Сагунт находился под протекторатом Рима. Насколько старым был этот протекторат — нельзя утверждать однозначно: одни считают, что римляне наложили загребущие лапы на Сагунт задолго до того, как Ганнибал получил «в наследство» карфагенскую армию, другие называют 226 год до н. э. — год подписания договора, по которому Испания была разделена на сферы влияния Рима и Карфагена.
Ганнибал в первую очередь занялся, пока еще было время, укреплением своих позиций на Иберийском полуострове. С 221 по 220 годы до н. э., Ганнибал расширял карфагенские владения в северо-западной части Иберии. Он подчинил область, которая сейчас определяется как территория современной Ламанчи, и с хорошей добычей вернулся в Новый Карфаген. Там он выплатил жалованье наемникам и разделил между ними добычу, чем, несомненно, поднял свой авторитет в войсках на новую высоту.
На следующий год ему покорилась Германдика (нынешний город Саламанка в Кастилии). Этот край был населен воинственными кельиберами, и на обратном пути Ганнибал столкнулся с серьезной проблемой: разбитые, но не смирившиеся с поражением местные племена объединились против захватчиков.
Пунийцы были «отягощены добычей», их обозы были полны и двигались медленно. Кельтиберы прижали Ганнибала к реке Таг (Тахо). Ганнибал не стал вступать с ними в сражение и отошел к берегу, где разбил лагерь. Когда наступила ночь, он со своим войском перешел реку вброд и укрепился на противоположном берегу.
Как он и предвидел, враги продолжили преследование и также двинулись через водную преграду.
