Глаза Дрейка весело заблестели.

— Нисколько не сомневаюсь, — согласился он, — но все же именно вы обеспечили их материалом, с которым они работали. Если бы не вы, им бы нечего было режиссировать, освещать, снимать или играть. Предоставленный вами материал оказался превосходной возможностью для каждого из них проявить свой талант.

Никки снова бросила взгляд на Спенса.

— Вы меня засмущали, — призналась она, понимая, что два личных помощника Дрейка, Марк и Диана, хоть и работали у себя за столами, но явно наслаждались моментом.

Он добродушно хихикнул.

— Не надо смущаться, — сказал он. — Я просто оцениваю то, что достойно похвалы. Вы привыкнете к этому, если мы начнем сотрудничать — а я уверен, что обязательно начнем, если все пойдет по плану. Ну-ка, проходите, поболтаем немного о ваших новых идеях. Я знаю, что одна из них особенно интересна, и хотел бы услышать о ней более подробно. Выпьете что-нибудь? Как насчет горячего шоколада, чтобы немного согреться?

Глаза Никки сияли, во рту потекли слюнки.

— С удовольствием выпью немного, — призналась она.

Он игриво подмигнул ей.

— Думаю, от пирожных вы тоже не откажетесь, — тихонько добавил он и, дав кому-то знак принести угощение, отправился в свой кабинет, на ходу разматывая ярко-красный шарф.

— Вынужден оставить вас, — сообщил Спенс, подходя к Никки, чтобы помочь ей снять пальто. — Мне пора спускаться, встреча вот-вот начнется.

Сопротивляясь сильному желанию потащить его с собой, Никки произнесла с таким спокойствием, что сама удивилась:

— Хорошо. Мы увидимся до того, как я уеду?

— Надеюсь. Если нет, я позвоню тебе, как только освобожусь. Удачи тебе со стариком; впрочем, я уверен, что вы замечательно поладите, — и, положив ее пальто на свободный стол, он побежал к лифту.

— Зови, если понадоблюсь, — крикнул ему вдогонку Дрейк, — хотя я знаю, что ты и сам справишься.

Спенс, не оборачиваясь, поднял руку. Эта его самоуверенность в ситуации, от которой могла зависеть его дальнейшая карьера, произвела на Никки огромное впечатление.

— Не стесняйтесь, заходите, заходите, — пригласил ее Дрейк, когда она осторожно переступила через порог его кабинета. — Давайте расположимся на диванах, тогда вы сможете положить ноги поудобнее. Ну, когда маленькое чудовище планирует появиться на свет? С минуты на минуту, полагаю?

Удивившись и обрадовавшись тому, как спокойно он воспринимает ее беременность, она ответила:

— Недели через три, если не решит задержаться. Или поторопиться.

Дрейк посмотрел на нее.

— Вы должны иметь в виду, что сроки он точно нарушит, — уверенно заявил он, подкладывая ей под спину подушку. — У меня самого шесть спиногрызов, и ни одному из них не хватило здравого смысла или совести появиться вовремя. И поверьте мне, с тех пор они не изменились. Кто-то из них уже подросток, кому-то за двадцать перевалило, но торопыги по-прежнему неизменно появляются раньше назначенного, в тот самый момент, когда вы этого совершенно не ожидаете; а неторопливые заставляют ждать часами, как будто в вашем распоряжении целая вечность и они имеют полное право на то, чтобы тратить ее по своему усмотрению.

Никки так понравилась нежность в его голосе, что ее переполнило головокружительное ощущение эйфории. Она удобно устроилась на диване и даже позволила Дрейку по очереди водрузить ее ноги (прямо в обуви) на стол. Никки не верила в реальность происходящего. Она сидит в кабинете самого Дрейка Мюррея, он ухаживает за ней, как за королевой, и говорит, какой она хороший сценарист! Неужели жизнь может быть еще лучше?

— Знаете, — сказала она внезапно, переполнившись ликованием, — даже в самых смелых мечтах я и представить не смела, что пойду на самую первую встречу со знаменитым кинорежиссером, будучи на девятом месяце беременности, едва успев отметить совершеннолетие, и он предложит мне горячий шоколад, подушку под спину и стол для моих уггов. Это, определенно, не тот сценарий, который бы я написала.

Он громко рассмеялся и сел напротив.

— Вот это мне больше всего и нравится в людях вашего возраста, — заметил он. — Вы не боитесь говорить то, что думаете.

Никки изумленно заморгала. Она преступила какую-то невидимую черту или сказала что-то такое, чего говорить не следовало?

— Именно так говорят со мной мои дочери, — доверительно сообщил он. — И мне это нравится. Конечно, иногда они заходят слишком далеко, но поскольку так вышло, что я — их отец, приходится с этим мириться.

Неожиданно она ощутила к нему такую симпатию, что ей пришлось прикусить губу, чтобы сдержаться и не выпалить сразу же признание в этом. С Дрейком она могла чувствовать себя непринужденно и не бояться сказать что угодно, зная, что он бы обязательно постарался понять ее, прежде чем хотя бы подумал об осуждении. Совсем не так, как ее отец.

— Знаете, я боялась, что вы решите, что я могу сдерживать Спенса, — призналась она ему в приступе доверительности, — ну, из-за ребенка и всего остального…

Он немного прищурился и посмотрел ей в глаза — но не сердито, а так, словно понял о ней то, что, возможно, она и сама не знала. «Миссис А. тоже так умеет», — подумала Никки. У нее был дар видеть или ощущать, и описать этот дар Никки была не в состоянии: ей просто не хватало слов. Как странно, что Дрейк напомнил ей одновременно об отце и миссис А. Она попыталась решить, взял ли он отрицательные качества первого и положительные второй или только положительные качества обоих, но так и не смогла прийти к определенному выводу.

— С моей точки зрения, — сказал он, — то, как вы справитесь с ребенком, семьей и карьерой, зависит исключительно от вас. Я думаю, что вы, Никки, уже решили, что вы справитесь. И поверьте мне: если ваш выбор таков, то вы справитесь. Кстати, вам это будет сделать легче, чем другим, потому что сценарист может работать дома. Конечно, время от времени вам придется просить кого-нибудь помочь в заботах о сорванце, когда у вас будут поджимать сроки сдачи работы. Но над чем бы вы ни работали и чей бы заказ ни выполняли, ничто и никогда не будет для вас более важным, чем он или она, — поверьте человеку, который через это уже прошел. — Он обвел рукой помещение офиса, стены которого были увешаны постерами снятых им кинофильмов и рекламных роликов, а также его многочисленными наградами. — Все, что вы здесь видите, все эти атрибуты успеха не значат для меня так много, как мои дети. И так будет всегда — только не говорите им этого!

Никки рассмеялась и почувствовала, что волна ликования поднялась в ней так высоко, что еще немного — и она поплывет.

— Материнство даст вам такой взгляд на жизнь, какой сейчас вы себе не можете даже представить, — продолжал он, явно оседлав любимого конька. — На весь мир, на свое место в этом мире и на место в нем Спенсера, на ваших друзей, планы, мечты… Этот ребенок изменит все. Я знаю, это немного пугает, но поверьте мне: материнство разовьет вас как личность, вы познаете такие чувства, которые просто невозможно осознать, пока их не испытаешь. Вы можете написать сколько угодно сценариев, Спенсер может снять сколько угодно фильмов, но ребенок — самое важное из созданных вами когда-либо произведений. Я знаю это и думаю, вы тоже это знаете, но смею предположить, что в данный момент вы переживаете из-за этого. Вы едва вступили во взрослую жизнь, и потому не удивительно, что вы беспокоитесь. Но поверьте, ничто не встанет у вас на пути, если вы не допустите этого. Я вижу, что вы не допустите. Вы справитесь.