– Да.

Его ответ привел мать в изумление.

– Значит, это правда, что она больше не является женой Арчибальда Фрэзера?

Джоан выступила вперед, понимая, что ее израненная гордость не вынесет еще одного удара, и тогда она покажет свой характер. Вместе с тем она понимала, что не должна восстановить против себя мать Малколма. Наклонив голову, она присела перед леди Эйлин в грациозном реверансе.

– Мой брак с лэрдом Фрэзером был расторгнут.

Леди Эйлин испустила тяжелый вздох.

– Я слышала о подобных вещах, но никогда еще не встречала людей, сделавших это.

Джоан почувствовала, как в животе завязался тугой узел. Тем не менее, она постаралась не замечать шокированного выражения лица хозяйки дома. Скорее всего, женщине было трудно принять не расторжение брака, а выбор сына. И семена сомнения были посеяны довольно давно, они стали следствием дружбы между леди Эйлин и Давиной.

Их дружба началась по переписке еще до женитьбы Джеймса на Давине. Джоан вспыхнула, представив, какие истории могла поведать Давина своей старшей подруге. Ей было стыдно и из-за того, что в них содержалась неприглядная правда, и из-за своего вовсе не благородного поведения по отношению к кузине.

Хорошо, что она уже давно помирилась с Давиной, но от ошибок прошлого так просто не отмахнешься. И едва ли их легко забудет такая заботливая мать, как леди Эйлин. Джоан оставалось только надеяться, что ущерб поправим и у нее еще будет шанс доказать леди Эйлин, что теперь она не та женщина, которая изводила Давину, когда они были моложе.

А будет ли она хорошей женой для Малколма? Что ж, все зависит от понимания леди Эйлин слова «хорошая».

Пока хозяйка замка обдумывала удивительные новости, стоявшая рядом с ней на ступеньках женщина вышла вперед, наклонила голову и улыбнулась.

– Добро пожаловать, Джоан. Я сестра Малколма. Меня зовут Кэтрин. Желаю тебе много радости в браке. Должна признаться, что я эгоистична и не могу не признать, что счастлива появлению сестры. Нелегко быть единственной девушкой с излишне заботливыми братьями.

– Спасибо, Кэтрин, – искренне поблагодарила Джоан.

– Рада познакомиться и с вами, леди Бриенна, – продолжила свою приветственную речь Кэтрин. – Мы все постараемся сделать ваше пребывание у нас приятным.

– Вы очень добры, – ответила Бриенна и покраснела.

Словно внезапно вспомнив о своих обязанностях хозяйки замка, леди Эйлин взяла себя в руки. Ее стальной взгляд смягчился, губы тронула теплая улыбка. Значит ли это, что она приняла неожиданные перемены? Или всего лишь справилась с шоком?

– Не надо так сильно тянуть одеяло малыша, – сказал Джеймс. – Он может упасть и ушибиться.

– Я хочу подержать его, – заявила Лилиас.

– Лилиас, оставь ребенка в покое и иди сюда, – велела леди Эйлин.

Джоан приготовилась услышать детскую истерику, но, к ее удивлению, девочка послушалась.

– Поздоровайся с леди Джоан, детка, – сказала леди Эйлин. – Она будет твоей новой мамой.

Лилиас отпрянула. Несколько мгновений она переводила взгляд с Джоан на Бриенну и обратно.

– Я не хочу, чтобы она была моей новой мамой. Я хочу ту леди, которая привезла ребенка.

Малколм шагнул вперед и взял девочку за плечо.

– Сделай реверанс.

Упрямо нахмурившись, Лилиас подчинилась. Джоан с царственным видом кивнула. Однако, похоже, обе знали, что их жесты не искренние.

– Ну теперь я могу подержать ребенка? – спросила Лилиас.

– Нет. – Тон леди Эйлин был строг. – Это опасно. Ты слишком маленькая, а у ребенка очень хрупкие косточки. Ты можешь его уронить.

– Я не уроню! – Лилиас состроила недовольную гримаску. – Я буду держать его очень крепко.

– Ты сможешь подержать его потом, малыш. – Малколм потрепал дочь по головке. – У леди Джоан тоже есть сын, и он уже достаточно большой, чтобы играть с тобой. Ты хочешь иметь маленького братика?

– Братик? – На лице девочки отразился жгучий интерес. – Мой?

Раздражение, которое испытала Джоан, наблюдая за недопустимым поведением ребенка, исчезло без следа. Она увидела, как осторожно, почти нежно девочка взяла Каллума за руку и отвела в сторону. Каллум охотно пошел с ней. Он всегда радовался возможности пообщаться с другими детьми.

– Этой мой новый братик, дедушка, – объявила Лилиас, остановившись перед лэрдом Маккенна. – Его зовут Каллум.

Маккенна расхохотался.

– Он не щенок, милая, а мальчик, и очень скоро научится докучать тебе. Это маленьким братикам удается лучше всего.

Лилиас нахмурилась и проследовала дальше, представляя мальчика другим членам семьи. Ее энтузиазм оказался заразительным, и очень скоро все вокруг улыбались.

– Я прикажу слугам, чтобы внесли вещи, – сказала леди Эйлин, окинув взглядом вьючных лошадей.

Джоан, скрывая смущение, вздернула подбородок, но ничего не сказала. Ее свекровь очень скоро и сама поймет, что у Джоан нет приданого, а бо́льшая часть поклажи принадлежит Бриенне.

Младенец начал капризничать, потом сморщился и заревел.

– Он голодный, – извиняющимся тоном пробормотала Бриенна и вложила ему в рот палец, чтобы его успокоить. Малыш некоторое время жадно сосал, потом сообразил, что это не еда, и заорал еще громче.

– Бедный малыш. – Леди Эйлин щелкнула языком. – Мы не должны были так долго держать его без пищи. Пойдем, дорогая, я покажу тебе, где ты сможешь о нем позаботиться. – Она обняла Бриенну за плечи и повела к двери, но потом остановилась и оглянулась на Джоан, сообразив, что должна в первую очередь проявить внимание к ней, как к супруге сына. От этого невысказанного извинения на душе Джоан стало легче. Она поняла, что это пренебрежение было ненамеренным.

– Быть может, Кэтрин покажет мне мою комнату, – сказала она.

– Почту за честь, – тут же ответила Кэтрин.

Младенец издал очередной голодный вопль, и женщины поспешно удалились, а Джоан проследовала за Кэтрин через большой зал и вверх по винтовой лестнице. Она была рада, что ее сопровождает именно сестра Малколма. Уравновешенность, которая чувствовалась в этой молодой девушке, делала ее более желанной компанией, чем других членов семьи.

Она была похожа на Малколма и Джеймса, и никто бы не усомнился в их родстве. Вздернутый носик придавал ее лицу задорное выражение, тонким чертам можно было позавидовать, а роскошные каштановые волосы переливались янтарными бликами.

Ее большие миндалевидные глаза, такие же голубые как у Малколма, были прелестны, но истинную красоту этой девушке придавал светившийся в них ум.

Лестница привела их к небольшому коридору, и Кэтрин пошла вперед к единственной двери, видневшейся в конце него.