Тетя Ровена хочет, чтобы она ушла отсюда?

Ну конечно! В трех последних письмах к тете она умоляла о помощи. И разве существовала другая причина, по которой Эсме могла бы остаться, кроме привязанности к Сорче? Ей хотелось выкрикнуть, что она не может уйти, что здесь ее дом. Но это не был ее дом. На самом деле это было последнее место на земле, где ей полагалось быть. И она совсем не годится Сорче в матери.

Хуже того, кажется, от своей матери она унаследовала отсутствие здравого смысла в том, что касается мужчин. Эсме так крепко сцепила лежащие на коленях руки, что у нее начали неметь пальцы.

— Я работала здесь гувернанткой, — в конце концов произнесла она. — Это правда, так я и скажу.

— Мое дорогое, наивное дитя! — сказала леди Таттон. — Тебе нельзя оставаться в обществе сэра Аласдэра. Когда он не обыгрывает молодых людей, лишая их состояния, он ведет себя как худший из распутников, каких только можно себе представить.

— Если у него такая репутация, возможно, глупые молодые люди, что садятся играть с ним, не заслуживают лучшей участи, — невозмутимо парировала Эсме.

Проницательные глаза леди Таттон сузились.

— Кроме того, — быстро продолжила Эсме, — я не думаю, что кто-нибудь будет задавать вопросы, потому что сэр Аласдэр избегает появляться в обществе, а здесь мы довольно далеко от Мейфэра. Вдобавок его слуги, мне кажется, не болтливы.

Леди Таттон хмыкнула.

— Да, в таком доме, как этот, от них, вероятно, требуют молчания. Сколько времени тебе потребуется, дорогая, чтобы уложить свои вещи? Мистер и миссис Финч готовят для тебя комнаты на Гросвенор-сквер. Я наказала им ждать тебя и малышку, если сэр Аласдэр согласится, а он, я думаю, согласится. Надеюсь, ты признаешь, что я немного опытнее тебя в отношении таких джентльменов, если здесь можно употребить это слово.

Эсме чуть улыбнулась. Она забыла, как много тетя говорит.

— Вы уверены, мэм, что вы этого на самом деле желаете? — спросила она. — Я не хочу, чтобы мое присутствие так или иначе было для вас обременительным.

— Чепуха! — заявила леди Таттон. — Эсме, ты моя племянница, моя любимая племянница, надеюсь, ты это знаешь, — и ты позволишь мне кое-что сделать для тебя весной.

— Позволишь что? — спросила Эсме. Глаза леди Таттон расширились.

— Как что? Я начну вывозить тебя, глупышка! Чем еще мне заняться, если Энн далеко, а ее детишки хорошо устроены? Ты будешь во втором периоде траура, поэтому мы не сможем представить тебя во всей красе, как можно было бы, учитывая твою внешность. И потом, для дебютантки тебе многовато лет. Но многие джентльмены предпочитают девушек постарше, у которых больше здравого смысла.

— Я… прошу прощения?

Леди Таттон похлопала по ее руке.

— Я пытаюсь сказать, что мы в любом случае найдем тебе хорошего, достойного мужа, — продолжала она. — И я уже подумываю, что, может быть, нам не придется ждать до весны.

— Но, — нерешительно сказала Эсме, — нет, я не думаю…

— Вздор! — перебила ее леди Таттон. — Чем скорее, тем лучше, прежде чем пойдут сплетни о Сорче.

Эсме поджала губы.

— Но я совсем не уверена, что выйду замуж, тетя Ровена.

— Не выйдешь замуж? А как тогда быть с богатым приданым, которое оставил тебе дорогой папа?

Эсме начинала жалеть, что у кузины Энн слишком мало детей, чтобы дать занятие леди Таттон.

— Я в любом случае получу его, когда мне исполнится тридцать, — сказала она. — А после этого муж мне не будет нужен. Может быть, я стану синим чулком и поселюсь в деревне со сворой собак и дюжиной кошек. Леди Таттон взяла ее руку и поцеловала ее.

— Теперь я вижу, что не должна торопить тебя! — воскликнула она. — Считай, что мы договорились, дорогая. До весны мы позволим себе небольшие развлечения — обеды, встречи в узком кругу друзей. Ты хорошо проведешь время, я тебе обещаю. Очень скоро ты позабудешь об этом ужасном времени в доме сэра Аласдэра Маклахлана. И если тебе, моя дорогая, случится встретить его в городе, ты должна будешь отвернуться и не показывать, что знаешь его.

— Но почему? Я не могу так поступать, — запротестовала Эсме. — Он отец Сорчи.

Леди Таттон снова поджала губы.

— Но он, моя дорогая девочка, не тот джентльмен, с которым может водить знакомство незамужняя женщина.

Эсме сопротивлялась.

— Я не могу лишиться возможности видеть Сорчу, — настаивала она. — Ни за что. Тетя, это слишком жестоко.

Леди Таттон задумалась, но только на мгновение.

— Очень хорошо, — сказала она. — У ребенка есть няня, ведь так? Скорее всего она сможет приводить ребенка по утрам. Сэр Аласдэр, насколько я могу судить, не встает — возможно, еще и не возвращается домой — до полудня, так что не заметит ее отсутствия. Позволь мне, Эсме, позаботиться о некоторых вещах. Я ни в коем случае не хочу, чтобы ты или Сорча чувствовали себя несчастными.

И радостный, и горький разговор закончился тем, что леди Таттон захотела увидеть Сорчу, которую она назвала очаровательным ребенком. Поворковав и поохав над раной на голове девочки, уверив, что она была бы рада принять ребенка как своего собственного, леди Таттон наконец поднялась и поцеловала своих племянниц в щечки. Ей не хотелось уходить без Эсме, но в конце концов она согласилась с доводами Эсме и обещала вернуться за ней в конце дня.

Лидия проводила ее до дверей. Эсме села и заплакала.

Не подозревая, что его утренние привычки были осуждены не кем иным, как одним из столпов высшего света, леди Таттон, сэр Аласдэр Маклахлан проворно поднялся по ступенькам через какие-то три часа после того, как спустился по ним, ощущая в себе гораздо больше любви к окружающему миру, чем обычно. Его хорошее настроение было вызвано двумя совершенно несходными обстоятельствами. Он только что узнал от Хоза, своего второго лакея, что Сорча потребовала завтрак.

Что касается второго, то в кармане сюртука у него лежали две маленькие коробочки от ювелира, на приобретение которых он потратил утро, и если эти покупки облегчили его кошелек на несколько тысяч фунтов, так тому и быть. Этим утром цена не казалась ему слишком высокой.

У дверей его встретил Уэллингз.

— Я слышал, у нас наверху хорошие новости, — бодро сказал Аласдэр, передавая тому шляпу и трость.

Но у Уэллингза был такой вид, как будто в доме кто-то умер.

— Что такое? — встревожился Аласдэр. — Боже мой, что-нибудь с ребенком? Что случилось?

— Похоже, нас ждут неприятности, сэр, — мрачно отвечал дворецкий. — К нам явилась леди…

— Вы! — воскликнул пронзительный голос снизу лестницы. — Сэр Аласдэр Маклахлан?

Аласдэр быстро обернулся и увидел Лидию, сопровождающую хорошо одетую леди.

— Боже мой! — снова повторил он. — Леди Таттон? Мадам, вы ли это?