которых на Британские острова нежелателен. «Коридоры власти» - это элита гражданской службы, «истэблишмент» Уайтхолла, примерно три тысячи человек так называемого «административного класса». И влияние этого «класса» на ход дел в стране в высшей степени внушительно по любым меркам. Анонимы, они не появляются на страницах газет, почти никогда не фигурируют в протоколах парламента. Но высшие чиновники - постоянные заместители министров - не только оплачиваются лучше своих политических хозяев - министров. Они знают больше. Они умеют больше. Сложнейший процесс подготовки бюджета, который завершается в один апрельский день появлением в дверях особняка по Даунинг-стрит, 11, сияющего канцлера с так называемым «бюджетным чемоданом» и его двух-трехчасовой речью в палате общин, - этот процесс занимает в недрах казначейства несколько месяцев, причем последнее решающее обсуждение происходит там между членами бюджетного комитета самого казначейства, заседания которого не протоколируются. Члены же кабинета министров узнают о его результатах лишь накануне опубликования самого бюджета, когда всерьез изменить что-либо уже поздно.

Административный аппарат отлично обеспечивает переход власти от одной партии к другой. На следующий же день после сформирования правительства новые министры уже на своем месте и подписывают бумаги. Но если постоянные заместители министров имеют доступ ко всем документам своего департамента, в том числе и составленным при прежнем правительстве, то новый министр - только к той их версии, которую приготовят для него чиновники. По взаимному согласию между партиями секреты правительства тори так и остаются секретами для правительства лейбористов и наоборот. Сэр Норман Брук, глава гражданской службы, так сказать ее «постоянный премьер», в качестве секретаря кабинета министров присутствовал на всех его заседаниях с 1947 по 1962 год. На этих заседаниях в «зале кабинета» на первом этаже резиденции премьера на Даунинг-стрит председательствовали Эттли, потом Черчилль, Идеи и Мак-миллан. Сэр Норман Брук был доверенным лицом всех их и по информированности в делах Англии ему в свое время не было равных ни среди политиков, ни среди других гражданских служащих, тем более что как глава гражданской службы он курировал еще и контрразведку. «Если захотят, - цитирует Энтони Сэмпсон замечание одного из министров о своих постоянных заместителях, - они могут уничтожить министра».

«Они» редко хотят этого. Но поставить министра в рамки могут, мягко, но настойчиво разъяснив ему, что «то-то у нас не принято», а «это уже намечено к исполнению, правда, несколько в иной форме и не сейчас, а через полгода, но поскольку это часть более общего мероприятия, согласованного с другими департаментами, нам кажется, было бы нецелесообразно…»

«Каких серьезных перемен ждете вы в казначействе теперь, когда к власти пришли лейбористы?» - спросил я как-то на званом обеде своего соседа, довольно высокого чиновника этого министерства, тем более что «смелых идей» в предвыборных заявлениях лейбористов было достаточно. «Видите ли, - ответил он, - совершенно необходимые государственные расходы и бюджетные планы размечены нами вплоть до 1970 года, и я, честно говоря, не вижу очень большого поля для любого канцлера - тори или лейбориста, безразлично, - проявить свою инициативу в этой области. У него могут быть, конечно, свои идеи, но с таким огромным хозяйством, каким являются государственная собственность, транспорт и капиталовложения, нам приходится решать на пять-восемь лет вперед». Здесь, вероятно, есть определенное преувеличение. Но так или иначе министр вынужден будет считаться с «предварительными наметками» своих чиновников. Он не вправе распорядиться даже выдвижением или повышением по службе в своем собственном департаменте, не то что уволить кого-либо. Важнейшие из таких выдвижений производятся с ведома премьера, но по совету все того же главы гражданской службы. У министра есть лишь право вето, которое, однако, он далеко не всегда решится использовать, ибо рискует восстановить против себя аппарат.

Есть много нитей, которые связывают между собой «административный класс» трех тысяч в единую кастовую пирамиду. Рождением или карьерой почти все они одного социального слоя - высшего, среднего, воспитанники «грэммар» - классических школ, Оксфорда и Кембриджа, члены одних клубов. Классовая принадлежность их очевидна, как очевидны и их консервативные склонности. Вместе они составляют густую сеть «старых приятелей» и ревностно оберегают эту сеть от вторжения аутсайдеров жесткой экзаменовкой всех претендентов на вакансию в «административном классе». Это своего рода «илевен-плас» для взрослых, пройти которые дано только «своим».

Традиции, ритуал и порядки этой замкнутой касты складывались десятилетиями. Прошлое стягивает ее воедино. Но это прошлое и тяготеет над ней, как оно тяготеет и над всей современной Британией. Р. А. Батлер, непременный член всех послевоенных кабинетов тори, занимавший в правительствах Идена, Макмиллана и Хьюма положение заместителя премьера, так отозвался Сэмпсону о высших гражданских чинах: «У них шелковистый ум, ум класса «роллс-ройс». Вообще гражданская служба напоминает «роллс-ройс» - вы знаете, что это лучшая машина в мире, но вы не совсем ясно представляете себе, что с ней делать. Мне кажется, она слишком гладка, ее нужно чуть-чуть протереть с песочком».

«Роллс-ройс» в своем роде действительно лучшая машина. Но как в «роллс-ройсе» есть что-то архаичное и старомодное, так есть что-то архаичное и старомодное и в «касте постоянных». Профессионалы-администраторы, они отлично натренированы управлять аппаратом, но специалистов по отраслям хозяйства и промышленности среди них почти нет. А те, что заняты в министерствах, работают там лишь на положении советников. В министерстве авиации числится 3000 инженеров. Но если в правлении директоров «Импириэл кемикл индастриз» из 22 человек 18 бывших ученых-исследователей, то министерством гражданской авиации управляют бывшие выпускники колледжей Оксфорда и Кембриджа, воспитывавшиеся на латыни, истории, праве. Из министров же авиации - а за «мое» время их сменилось несколько - никто учебника высшей математики или аэродинамики и близко не видел.

Система административной службы Уайтхолла в ее нынешнем виде сложилась в последнюю треть прошлого века, в период имперской Британии, «властительницы морей» и безраздельной хозяйки обширнейших колоний. Этим заморским владениям нужен был глаз и нужен был хлыст. Уайтхолл обеспечивал и то и другое.

«ИСТЭБЛИШМЕНТ»

Вряд ли еще какая страна Запада может похвастать столь отлаженным институтом для сведения многих точек зрения и «естественного выявления» среди них превалирующей, как Британия - своими клубами. Это типично английское заведение играет в жизни страны весьма существенную, хотя и неподдающуюся точному учету роль. Окончательные решения могут приниматься кабинетом министров, Банком Англии, казначейством, парламентом, наконец. Но предварительную обкатку и формулировку они получают во многих случаях здесь, в клубах, ибо именно здесь, в замкнутой и неспешной обстановке стыкуются между собой верхние сословия британского общества - профессиональные политики и профессиональные