На этот раз Надя не ответила и, судя по тому, что ее не интересовало, в какую «очередную историю» он попал, она ему не поверила. Ну, что теперь делать? Енисеев сунул мобильник в карман и повернул на улицу, ведущую к Добролюбова.

Елену он увидел на автобусной остановке возле общежития. Она еще издали внимательно, оценивающе всматривалась в Енисеева.

— Видок не очень, но вроде не пьяный. Ты зачем меня выдернул из кафе? — сказала Елена, когда он подошел. — Что за секретность?

— Слушай, пойдем в тот сквер, что на Руставели. Я тебе всё объясню.

Они пошли по улице Руставели. Искоса поглядывая на девушку, Енисеев видел, что она несколько смущена, — не столько, наверное, его неожиданным вызовом, сколько воспоминаниями о вчерашнем разговоре.

— Ну? — нетерпеливо спросила Елена.

— Помнишь, я предсказал вчера этому дураку Анатолию результат футбольного матча?

— Ну, помню.

— Так он заявился сегодня с «братками», видимо, крышующими его заведение, и они стали мне грозить смертными муками, если я не стану им предсказывать спортивные результаты в букмекерских конторах.

— Что? — не поняла девушка и остановилась. — В каких конторах? Какие результаты?

— Ну, это, как на бегах, где люди ставят на какую-нибудь лошадь и получают большие деньги, если она выиграет.

— А, это чтобы ты предсказал наверняка?

— Да.

— Смешно.

— Да нет, не смешно: этот гад Анатолий вспомнил сначала, что ты свидетель предсказания мной результата матча «Милан» — «Ювентус», потом предположил, что я на тебя «запал». Тогда бандюганы сказали, что будут мучить не только меня, но мою жену и тебя.

О том, что Ефрем угрожал зарезать Елену, Енисеев решил не упоминать.

— Меня?! — поразилась девушка. — Вот так дела! — всплеснула руками она. — Ну, жену — еще понятно, а меня-то почему, я даже тебе не любовница! Ты что, не мог им объяснить?

— Да объяснял, но они так поняли, что я тебя «отмазываю».

— И что теперь? Вот влипла! Слушай, ты зачем вчера ко мне подсел?

— Пьяный был, поговорить хотел… Я виноват, конечно… Дурацкое предсказание это… Ну, «депрессняк» у меня, полоса невезения! И ты в нее невзначай попала. Я завтра заявление в милицию напишу, вот только приду в лучший вид. Они не решатся тебя трогать, если будет заявление. А пока иди к себе в общежитие, запрись у себя в комнате, а еще лучше — в комнате какой-нибудь подруги, и никуда не выходи. На занятия завтра тоже не езди. У вас тут охрана, бандиты не станут шум устраивать.

Енисеев говорил о завтрашнем визите в милицию, стоя аккурат напротив райотдела милиции. От расстроенной Елены не укрылось это забавное обстоятельство.

— Слушай, Енисеев, а ты, правда, нормальный? Во что ты превратил свою жизнь? И жизнь людей, которые сталкиваются с тобой? Как твоя жена это терпит?

— Уже не терпит, — вздохнул Енисеев. — Сегодня ушла. Прочитала твою эсэмэску…

— Вот как? Значит, бандиты ее не найдут! Они найдут меня.

— Всё будет хорошо, — бормотал он. — Потом, ты же всё-таки писатель. Тебе нужны сильные переживания, экстремальные ситуации…

— Мне нужны мои экстремальные ситуации, господин Енисеев! Мои, а не ваши! До свидания! — Елена повернулась и зашагала к общежитию.

Енисеев подумал, не догнать ли ее, а потом решил, что чем быстрее они расстанутся, тем лучше для Елены. Он собрался было перейти дорогу, как рядом с ним остановился микроавтобус. Бесшумно отъехала его автоматическая дверь, и голос из темноты неосвещенного салона негромко сказал:

— Илья Петрович, у вас проблемы? Не будете ли вы так любезны заглянуть к нам на пару слов?

— К кому это — к вам? — щурясь в тщетной попытке разглядеть лицо говорившего, спросил удивленный Енисеев.

— К вашим поклонникам. Вы сейчас переживаете нелегкий период, и вам необходима помощь. Заходите, пожалуйста, прошу вас.

— Нет уж, как говорится, лучше вы к нам. Вы от Ефрема, что ли? Что-то уж больно вежливые…

— Мы не знаем, кто такой Ефрем. Если вы говорите об одном из уголовников, которые к вам сегодня заходили, то мы не имеем к нему никакого отношения. Давайте обсудим и эту проблему. Ничего не бойтесь, присаживайтесь.

— Илья, не надо! — услышал Енисеев сзади голос Елены. Она спешно вернулась, увидев, что он разговаривает с кем-то из минивэна. — Пойдем лучше в милицию!

Тут, наконец, Енисеев разглядел, что людей в темном салоне несколько, и все они — в шапочках-масках с отверстиями для глаз и рта.

— Да, лучше в милицию, — пробормотал он и попятился.

Люди в масках тут же выпрыгнули из машины и ловко завернули Енисееву руки за спину. Он и опомниться не успел, как его, головой вперед, затолкали в благоухающее дезодорантом чрево минивэна, защелкнули на запястьях наручники и бросили лицом вниз на заднее сиденье.

— Стойте! — закричала, колотя по микроавтобусу, Елена. — Милиция! На помощь!

В ответ из салона высунулась рука в перчатке, схватила девушку за шиворот, а другая рука заткнула ей рот.

Люди в масках возбужденно переговаривались над Енисеевым.

— А с этой что делать?

— Насчет нее никакого указания не было.

— А зачем мы заговорили с ним, когда она была рядом?

— Да она вроде бы ушла! Улица пустая, момент удобный!

— Ничего себе — удобный! Сказано было: не привлекая внимания!

Елена, мыча, билась в объятиях налетчика, пытаясь ударить его сзади локтем. Улица Руставели была пуста, от милицейского управления картину скрывал микроавтобус.

— В машину! — приказал голос, заговоривший с Енисеевым. Елену мигом втянули в салон.

Дверь закрылась, минивэн тронулся. Елена продолжала бороться, лягалась. Енисеев невольно устыдился: он-то лежал без движения.

— Выпустите ее! — закричал он. — Она же вам не нужна! Я отказываюсь говорить с вами, если вы ее не выпустите!

Тем временем на Елену тоже надели наручники.

— Будете пинаться, наденем и на ноги! — пообещали ей.

— Говорить будете не с нами, — сказал Енисееву старшой. — Она нам действительно не нужна, но она — свидетель. А нам бы хотелось обойтись без свидетелей. Извините.

— Что ж вы ее — убить собираетесь?

Старшой рассмеялся.

— Вы меня не так поняли. Девушка кричит о милиции, а нам не нужна сейчас милиция. А потом мы ее выпустим вместе с вами, потому что вам никто не собирается делать ничего плохого. А сейчас, пардон, вас придется обыскать. Изымаем только оружие, мобильные телефоны, диктофоны, фотоаппараты.

— Енисеев, ну ты и козел! — звучно сказала Елена.