Он допил чай, потянулся и сказал, поднимаясь:

— Большое спасибо. Теперь я жду вас к себе в гости. Моя палатка в лощине на том берегу. И не сердитесь на меня. Я никому не желаю зла.

С этими словами дикарь перемахнул через перила.

— Постойте! — закричала вслед Алиса. — Вы же не сказали, как вас зовут.

— Зовите меня Дикарем, — ответил он. — Я не обижаюсь на это прозвище. Просто Дикарем.

И он исчез, только суетились мотыльки и шуршали листья.

— Какой интересный парень! — сказал Пашка. — Настоящий дикарь.

— А ты уж готов пойти по его стопам, — возмутилась Машенька.

Пашка ничего не ответил, а Светлана сказала:

— Все-таки когда человеку хочется рыбы, он берет удочку. Зачем же загребать большой сетью?

— Может, у него не было удочки? — сказала добрая Наташа.

— Я ему дам крючок, у меня есть, — сказал Пашка.

Ночью прошел короткий бурный ливень, словно специально для того, чтобы утро, когда Светлана с Пашкой и Алисой собрались в дальний поход, было свежим.

Путь их лежал вверх по реке на плоскогорье, где еще никто не бывал. Там суше, чем в джунглях, и должны быть неизвестные растения и животные.

Алиса несла кинокамеру и передатчик, Аркаша — гербарную папку и блокнот, Светлана — рюкзак с пищей и сумку с приборами. Еще Светлана захватила парализующий пистолет. Правда, еще ни разу на Пенелопе не довелось пустить его в дело, хоть Пашка Гераскин давно смотрел на него с вожделением.

Аркаша проводил путешественников до реки. Он с ними пойти не мог, потому что занозил ногу. Его долго было видно: он стоял, поджав ногу, как журавль.

Шли не спеша по плотному песку, по лугам, заросшим высокой травой, по редким, без подлеска рощам.

— Светлана, — спросила Алиса, — вы этому Дикарю поверили?

— Странный он какой-то, — сказала Светлана. — Я вчера ночью позвонила в инспекцию. Они никому не давали разрешения провозить на Пенелопу рыболовные сети.

— Но они о нем знают?

— Много туристов приезжает на Пенелопу со всех сторон Галактики. Некоторые живут в лесу. Но о нем никто не слышал.

Путь пересекал неширокий ручей. Потеплело, солнце поднялось выше.

— Осторожнее, — сказала Светлана. — Я пойду первой. А вдруг здесь водятся хищные рыбы?

Над ручьем синими лентами летали бабочки, словно держали друг дружку за хвосты. На том берегу прямо на земле лежало гнездо с пятнистыми яйцами. На него спикировала большая черная птица с красным загнутым клювом. Птица строго поглядела на путешественников, но Алиса сказала ей:

— Не обращай на нас внимания.

Птица послушалась. Она примерилась и тюкнула клювом по ближайшему яйцу.

— Она же не хозяйка гнезда, — догадался Пашка. — Это воровка! Ее прогнать надо.

— Не надо, — сказала Светлана. — Пусть все идет своим чередом. Алиса, возьми кинокамеру.

Алисе не хотелось снимать такую варварскую сцену, но ученый есть ученый — не всегда будешь наблюдать то, что тебе нравится.

Птица деловито проклевывала яйца.

Разбив последнее яйцо, она отступила в сторону, словно любуясь результатами своего труда.

И вдруг в дырочке, пробитой в одном из яиц, показался маленький красный клювик. Клювик начал расширять отверстие, и птица тут же подпрыгнула к яйцу и принялась помогать тому, кто рвался из яйца наружу. Через минуту черный с желтым, мокрый и головастый птенец вылез на солнышко. А из других яиц уже выбирались его братья и сестры.

— Ну вот, — сказала Светлана, когда путешественники снова двинулись в путь. — Видите, как опасно судить по нашим меркам. Если птица клюет яйца — значит, она разбойник. А она не разбойник, а заботливая мамаша.

— До свидания, мамаша, — сказал Пашка, глядя, как суетится птица: последний птенец никак не мог выбраться наружу.

Вскоре начался подъем на плоскогорье.

Речка стала уже, из нее высовывались обкатанные камни, и вода бурлила вокруг.

Затем деревья расступились, и впереди показалась широкая долина, в которой стояли большие корявые деревья, а между ними шумела под ветром высокая прямая трава.

— В прерии должны водиться бизоны! — воскликнул Пашка и, изображая краснокожего охотника, спрятался в траве.

Светлана с Алисой не спеша пошли по каменистой полосе в траве, внимательно глядя по сторонам, чтобы не пропустить чего-нибудь интересного.

Вдруг Светлана остановилась и спросила:

— Алиса, тебя ничего не смущает?

Алиса в тот момент смотрела на двухголовую ящерицу, спящую на круглом камне.

— Нет, — сказала она.

— А ты погляди вперед.

— Ничего особенного.

— А под ноги.

— Ничего… Не может быть!

Алиса поняла, что они идут по заросшей дороге, сложенной из каменных плит.

— Может, здесь какие-нибудь звери… — начала Алиса и замолчала, потому что никаких таких зверей на Пенелопе не было.

— Значит, когда-то на Пенелопе жили разумные существа, которые умели строить дороги, — сказала Светлана. — А это переворачивает все наши представления о планете.

Они остановились. Еще бы. Вот уже несколько лет, как Пенелопа открыта, здесь построены город, гостиницы, санатории, парк с развлечениями, работают ученые, и все глубоко убеждены в том, что никаких разумных существ на Пенелопе нет и никогда не было.

— Пошли дальше? — спросила Алиса.

— Сейчас. Пашка, беги сюда!

Пашка замешкался. Он что-то искал в траве.

— Скорее!

— Сейчас!

Пашка что-то нес в руке.

Он запыхался от бега.

— Глядите!

На его ладони лежал большой совсем не заржавевший болт.

— Что вы на это скажете?

— А мы уже знаем, — сказала Алиса.

— А чего же вы молчали? Разве вы не понимаете?..

Они пошли дальше по дороге. Трава подступала к ней вплотную, кое-где дорога вообще скрывалась под ней, наверное, поэтому дорогу не заметили, когда снимали планету с воздуха.

И тут в тени громадного раскидистого дерева они увидели развалины дома.

Развалины густо заросли лианами и кустарником — и в десяти шагах не разглядишь. Остатки стен были изрезаны извилистыми трещинами. Вокруг в траве были разбросаны камни, словно какой-то гигант в гневе разломал дом на куски.

— Наверно, это было очень давно, — сказал Пашка.