Возвращаемся к центральному входу, останавливаемся у лифта. У стойки стоит Камал, о чем-то беседует с резиново-улыбающейся администраторшей. По ступеням поднимается, вырастая в стеклах дверей, фигура Фахади.

Открывается дверь лифта. Охранник оглядывает нас дежурно и отворачивается. Входим в кабину, и съехавшиеся в единую стальную пластину крылья двери отсекают нас от гулкого холла. Я чувствую внезапно навалившуюся духоту, втягиваю с трудом тугой воздух в легкие и непроизвольно расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки. Если до этого момента отмена захвата казалась призрачной – при любых возможных накладках в операционном зале, или если Шульца вдруг не пустили бы на второй этаж, то сейчас все надежды рассыпались в прах.

Ад для людей в здании начнется через пару минут.

Лифт едва слышно толкает в пятки и начинает короткий подъем. Смотрю на отражение Тома в зеркале стенки кабины. Выживет ли он? Выживу ли я? Чувствуя мой взгляд, помощник менеджера начинает нервно коситься на меня, и я опускаю голову. Рассматриваю под ногами широкую металлическую крышку люка, сдерживаю прерывистое дыхание.

Остановка кабины, мелодичный звонок, и дверь открывает пустой коридор второго этажа.

– Следуйте за мной, пожалуйста, – Том выходит первым.

Шульц мягко ступает позади меня. Дверь номер двести четыре. Двести шесть. Двести восемь.

– Сюда, пожалуйста, – Том услужливо приоткрывает для меня кабинет.

– Я постою здесь, – говорит Шульц мне в затылок.

Оглядываюсь. За его спиной стальная широкая дверь скалится приоткрытой щелью. На толстой металлической пластине угрожающая надпись: «Служба безопасности. Вход воспрещен».

– Ладно, но будь начеку, – делаю шаг в кабинет номер двести восемь.

– Конечно, Алекс, – ухмыляется блондин.

Том обеспокоенно оглядывается на Шульца. По инструкции не полагается оставлять клиента в коридоре.

– Том, дружище, помогите мне, пожалуйста, решить все вопросы как можно быстрее, – беру его за локоть. – У меня столько дел впереди и из-за какого-то ключа терять важные сделки! Как вам это нравится? Мне сегодня звонили из самого секретариата! Понимаете? Из самого! А я здесь не могу попасть в свою ячейку!

Из кабинета на нас смотрят вопросительно четыре женщины в строгих деловых костюмах, оттого одинаковые, как матрешки.

– Да, конечно, – Том явно опасается меня, указывает на столик в углу. – Проходите сюда, пожалуйста.

Вынимаю из кармана наладонник:

– Столько встреч, столько встреч, – бормочу недовольно, тыкаю дрожащим в пальцах стилусом в экран.

Охранники в помещении службы безопасности теперь смотрят мою запись. На дисплеях видеонаблюдения Шульц больше не стоит перед металлической дверью.

– Чем я могу вам помочь? – профессионально улыбается мне женщина за столиком.

Опускаюсь на стул рядом с ней. Из-за двери раздается два приглушенных хлопка. Шульц начал работать.

– У меня, – смотрю сквозь нее, дышу длинными вдохами, – сломался… ключ…

Три хлопка подряд. Еще один после короткой паузы. Том встревоженно оборачивается к двери.

– У вас сохранились все части ключа? – официально интересуется женщина, в ее глазах мне видится почему-то глубокая неразрешимая тоска, и оттого улыбка кажется кукольной. – Если нет, то нам придется менять замок ячейки и получить с вас шесть динаров штрафа, согласно пункту «три четыре» договора аренды.

– Да, конечно, – вытягиваю из кармана металлические обломки. – Все здесь.

Еще два хлопка. Короткий вскрик и хлопок. Теперь уже женщина поворачивает голову на звук.

– Не стоит беспокоиться, – взбесившийся адреналин взвинчивает пульс, и дурацкая мысль растягивает мои губы улыбкой, – это мой кузен. У него газы. Мучается, бедняга.

Женщина смотрит на меня непонимающе.

– Шутка, – улыбаюсь ей, я на грани истерики. – Я всегда шучу, когда мне страшно, – пожимаю плечами. – Особенность организма.

– А вам страшно? – отстраненно интересуется она, прислушиваясь к звукам в коридоре.

– Да, поверьте, – мне уже не нужно врать. – И скоро вы поймете почему…

Толчком распахивается дверь. На пороге, забрызганный кровью, стоит Шульц, поднимает пистолет:

– Все на пол. Быстро! – произносит шелестящим голосом.

Женщины поспешно сползают под столы. Том торчит, словно жердь, видимо, от ужаса отнялось тело. Шульц смотрит на него секунду, оценивая, и стреляет в грудь. Лопнувшая белая рубашка на груди помощника менеджера выбрасывает фонтанчик крови, и нескладное тело валится назад, бьется с глухим стуком бильярдного шара головой о подоконник и съезжает по стене на пол.

Шульц целится в него, пока скребущие паркет ноги не замирают. Опускает пистолет:

– Алекс, можешь работать. У охраны чисто.

Я завороженно смотрю на ноги Тома, торчащие из-за стола. Совсем рядом из-под столешницы раздается тихое всхлипывание. Женщина-менеджер, помогавшая мне поменять ключ, видимо. А может быть, и любая другая. Не все ли равно.

– Алекс. Можно работать, – повторяет монотонно Шульц.

Его голос отрезвляет меня. Срываюсь со стула и сквозь распахнутые двери – в дежурку службы безопасности. Трупов стараюсь не замечать – темные пятна слева и справа. Прыгаю на свободный стул, оживляю клавиатуру. Управление зданием у меня. Пару тестовых команд. Сбрасываю прокрутку записи и бегло просматриваю камеры видеонаблюдения.

Берегер топчется в короткой очереди в операционном зале. Штайн на автостоянке, разговаривает о чем-то мирно с охранником, в его левой руке – незажженная сигарета. Стоун в южном крыле у выхода на лестницу улыбается девушке за столиком приема вкладов. Камал все еще беседует с администратором. Фахади неподалеку от стоящего у входа охранника рассматривает рекламные стенды в холле, словно выбирает выгодный кредит. Полак у лифта. Шульц в коридоре закрывает на ключ кабинет двести восемь с трупом и четырьмя испуганными женщинами, забегает ко мне:

– Готов? – он хватает со стойки штурмовую винтовку, щелчком вставляет магазин.

– Готов, – отзываюсь эхом.

И посылаю команду на блокировку здания.

На автостоянке, как только охранник отворачивается посмотреть на плывущие вниз крышки ворот, Штайн стреляет ему в затылок, прикуривает от зажигалки и делает неторопливую затяжку.

Операционный зал медленно погружается в темноту – скользят, словно веки, тяжелые металлические жалюзи, закрывая солнечный свет, и в полумраке вспыхивают четыре быстрых выстрела. Включается аварийное освещение – Берегер стоит над телами охранников, вытянув руки с пистолетами, и стреляет еще трижды из каждого ствола.

Стоун уже на лестнице первого этажа, и мертвый человек в черном комбинезоне со светлой, хорошо видимой на дисплее надписью «Security» сползает головой вниз по ступням.