Когда после небольшой паузы Главный психолог заговорил вновь, голос его стал тише, однако слова звучали вполне отчетливо. Тарлане называли такую манеру речи «кричать шепотом».

– А теперь немедленно отвечайте, что вы наговорили этим двум пациентам такого, а они – вам, из-за чего так резко переменилось поведение гроалтеррийца и произошел этот исключительный акт конструктивного помешательства у умирающего человека. – Одна рука О'Мары мягко легла на плечо Маннена. Главный психолог уже почти шептал:

– У меня есть профессиональные и личные причины интересоваться этим.

Лиорен вновь обшарил все закоулки своего сознания в поисках верного ответа.

– Со всем моим уважением, майор О'Мара, – наконец осторожно проговорил тарланин, – кое-что из того, что было затронуто в ходе наших бесед, содержит отвлеченные сведения, которые могут быть разглашены, однако лишь в том случае, если больные дадут на то свое разрешение. К сожалению, остальные сведения, которые, как я догадываюсь, представляют для вас, психолога, величайший интерес, я не могу и не буду предавать огласке.

Лицо О'Мары вновь изменило цвет. Главный психолог резко расправил плечи – так, как это умеют делать земляне, – и быстро вышел из палаты.

– Ты бесконечно задаешь вопросы, – проворчал гроалтерриец.

У такого массивного создания трудно было заметить какие-либо мимические изменения, даже если бы они и отразились на великанских чертах, а Лиорен пока понимал значение очень немногих невербальных сигналов пациента. У него было такое ощущение, что беседа пройдет не особенно продуктивно.

– Но я также и отвечаю на вопросы, – возразил Лиорен, – если мне их, конечно, задают.

Щупальца, лежащие плотными кольцами вокруг и ниже Лиорена, зашевелились и стали похожи на огромные органические горные хребты, растревоженные сейсмическим катаклизмом. Лиорен не стал волноваться понапрасну, поскольку со времени его первого визита к гроалтеррийцу тот больше не буйствовал.

– У меня вопросов нет, – изрек пациент. – Мое любопытство угнетено тягчайшим бременем вины. Уходи.

Лиорен попятился, выражая полную готовность подчиниться, однако далеко не отлетел, тем самым показав, что готов и продолжить беседу.

– Удовлетворение моего любопытства, так же как и удовлетворение чужого любопытства, – проговорил он, – заставляет меня забывать на время о моем преступлении. Вероятно, я смог бы помочь вам забыть о вашей вине, хотя бы на время. Я мог бы ответить на ваши вопросы, вот только вы их не задаете.

Пациент не пошевелился и не издал ни звука. Лиорен счел это знаком неохотно данного согласия – как поступал уже не раз, сталкиваясь с такой формой отрицательной реакции – и продолжил рассказ.

Гроалтеррийцы с точки зрения физиологии не были приспособлены к межпланетным путешествиям, поэтому Лиорен стал рассказывать о другом виде существ, также лишенном такой возможности, и еще о кое-каких созданиях, которые, по идее, путешествовать в космосе не могли, однако все же делали это. Он рассказывал о гигантских плоских существах, уроженцах планеты Драмбо, чьи громадные тела, вырастая, превращались в живые ковры размерами со скромный континент. Глаза драмбийцев представляли собой миллионы цветков, из-за чего их спины были светочувствительны. Драмбийцы, несмотря на свой растительный метаболизм, замедлявший их передвижение, обладали быстрым, острым и могучим разумом.

Он рассказывал о злобных, невероятно жестоких и беспечных Защитниках Нерожденных, которые не ведали сна и непрерывно сражались, которые появлялись на свет в немыслимо грозной среде обитания и умирали от старческой слабости и неспособности защититься от своих последних потомков. Но внутри этой живой, дерущейся и убивающей машины жил эмбрион, чей телепатический разум отличался богатством, цельностью и добротой, – таким он становился под воздействием телепатии своих нерожденных собратьев. Однако способность этого разума трезво мыслить катастрофически нарушалась после долгого поста, приуроченного к процессу появления на свет.

– Защитники Нерожденных были помещены в наш госпиталь, – разъяснял Лиорен, – и мы пытались разработать методы ведения родов, способные предотвратить мозговые нарушения, а также способы обучения новорожденных, призванные отбить у них охоту нападать на всякого, кто попадется им на глаза.

Пока Лиорен говорил, гроалтерриец не двигался и молчал. После небольшой паузы тарланин возобновил рассказ и мало-помалу перешел на другую тему. С описания физиологических особенностей существ, чьи планеты входили в состав Федерации, он перескочил на их философские воззрения, объединяющие, а порой, наоборот, разъединяющие их. Лиорену хотелось понять, что тревожит больного, так что тему он сменил намеренно.

– Деяния, – разглагольствовал Лиорен, – почитаемые существами одного вида тяжелейшими проступками из-за каких-то эволюционных императивов или – реже – из-за ограниченности философских воззрений, могут рассматриваться существами другого вида как проявления нормального, безупречного поведения. Зачастую судья, никогда физически не присутствующий, но располагающий теми, кто как бы глаголет его устами, являет собой существо нематериальное, в которое верят, как во всеведущего, всемогущего и всепрощающего Создателя всего сущего.

Щупальца внизу и вокруг Лиорена беспокойно зашевелились, но глаз, находившийся ближе других к тарланину, не открывался. Никакой иной реакции Лиорен не заметил. Он понимал, что сильно рискует, затрагивая такую щекотливую тему, но ему внезапно сильнее прежнего захотелось понять, о чем думает, из-за чего мучается этот гигант-страдалец.

– Мои знания этого вопроса далеко не исчерпывающи, – продолжил он. – Однако большинство разумных созданий верят в то, что это всемогущее нематериальное существо проявляло себя в физической форме. Физиологические классификации варьируют в зависимости от сред обитания на различных планетах, однако во всех случаях речь идет об Учителе и о том, кто диктует законы, об Учителе, страдающем от рук тех, кто поначалу не способен воспринять его учение. Однако это учение – рано или поздно – образует некую основу, пользующуюся всеобщим признанием и пониманием и ведущую к связи между индивидуумами. Впоследствии же таковое учение приводит к формированию планетарной и межзвездной цивилизации.

Многие верят в то, что во всех случаях речь идет об одном и том же существе, которое уже проявило или еще проявит себя на всех планетах. А проявляет оно себя тогда, когда его созданиям что-то грозит, тогда, когда в его учении испытывают наибольшую нужду. Однако суть всех верований сводится к сочувствию, пониманию, прощению совершенных в прошлом поступков, какую бы форму они ни имели, как бы они ни были порочны и ужасны. Степень же всепрощения отражается в гибели воплотившегося Создателя, в гибели, о которой во всех случаях упоминается как о постыдной и физически мучительной. На Земле полагают, что смерть такого существа наступила после того, как его прибили металлическими гвоздями к деревянному кресту. Крепеллиннские осьминоги пользовались для убиения тем, что они называют Позорным Кругом: на сухой почве щупальца несчастного вытягивают во всю длину и прикрепляют к земле. В конце концов наступает смерть от обезвоживания. А на Кельгии...