— С приездом, Глеба! — Пару раз похлопал по спине. — Как дела?

Не поскупился, в ответ хлопнул трижды:

— Прекрасно, Ваня!

После того, как все потёрлись носами, прибывший замечает, что на соседней, рядом с его, кровати, лежит «джентльмен». Натуральный, классический, киношный, крайне авантажный и явно, судя по поглаживанию ладонью правой руки в районе пупа, совершенно живой и материальный джентльмен.

В белоснежном смокинге, в белых пижонских остроносых туфлях, голова по самый подбородок прикрыта широкополой, белого же цвета, шляпой, из-под неё виднеется фиолетового цвета галстук-бабочка. Со спинки кровати широкой молочной струёй живописно свисает кашне.

На этого «джентльмена» абсолютно никто не обращает внимания. Будто его и не существует. А раз его видит только тот, кто его видит, то по этой причине у бедного Глеба возникают кое-какие подозрения относительно своего душевного состояния.

Глеб с шумом подходит к своей койке и, специально издавая грохот, бросает на пол вещмешок.

Джентльмен не исчезает.

Как бы ненароком лязгает об спинку лежака джентльмена автоматом.

К ужасу прибывшего джентльмен элегантно приподнимает шляпу:

— О, Порфирич, здорово! Когда прилетел?

У Глеба отлегло от сердца:

— Ты это… Денис, чего людей то пугаешь? Вырядился, понимаешь, как чучело.

— Не понял?

— Ну, это, — Глеб тыкает в Дениса пальцем, — Это что?

— А, это? Понял, — Осматривает свою персону, — Да в Моздоке прибарахлился. Дай, думаю, примерю.

— А что, я пропустил что-то важное, летали туда?

— Ага, победили там всех, вчера вернулись. — Принимает сидячее положение, свесил руки с колен, — А у тебя как?

— Представляешь, мой юный друг, со связистами договорился домой, на халяву, звякнуть, — Снимая ботинки, подаёт, на его взгляд самую ценную информацию Глеб, — Подхожу к телефону, а номер то домашний из башки и вылетел. — Поднимает с пола свой пропылённый вещмешок, вручает Денису, — Подержи-ка, — Разводит руки в стороны и слегка наклоняется, — Первую цифирь помню и всё. — Забирает свою торбу, вешает на проволочный крючок, — Вспоминал-вспоминал, плюнул да сюда ушёл. — Снимает с себя, измазанную грязью, разгрузку, пытается всучить Денису.

Но Денис опережает указательным пальцем:

— Сюда положи.

— Блокнот, паровоз-тудыть, здесь оставил. — Озирается, будто ищет что-то, ложит жилет на кровать. — В Ханкале слухи ходят, что вы у какой-то Симочки мебель покрушили.

— Наглая ложь! — На всякий случай возмущается Денис, — Грязные инсинуации! Там никакой бабы не было! — И с интересом, — А кто такая Симочка?

— Ну, значит сомовцы наши… Дезинформация, однако.

В дверном проёме возникает светлая голова Гриши Белко:

— Порфирич, Глебана мать! Ты ужинать-то будешь?

— Естессн-на!

Изображение исчезает, но звук остаётся:

— Давай пошустрей, ты последний остался!

Глеб вдогонку:

— А поцелуйчик? — Не дождавшись ответа, жалуется Денису, разводя руками, — Ни здрасьте тебе, ни до свидания… — Увидел на тумбочке незнакомую книжонку — «Андрей Брэм. РАССКАЗЫ»:

— А это откуда?

— Да тоже в Моздоке, последний экземпляр достался. — И довольный, — Я первый читаю.

Глеб с видимой завистью тусанул страницы:

— Слушай, Денис, а кто такой Брэм?

Денис от удивления даже зывыкал:

— Я поражаюсь Вашему невежеству, — Нормальный мужик, наш человек. — Ревниво забирает книжку, — Да ты его знаешь, потомок Моисея.

— Зигмундыч, что-ли, Андрюшка? — Вздыхает, — Ох, умаялся что-то я сегодня, паровоз-тудыть, пойду, порубаю.

Служебная информация:

Кодекс чести

Параграф 10. Сотрудник обязан овладевать достижениями общечеловеческой культуры, духовным богатством и традициями народов России.

Помнить — народ верит и надеется, что сотрудник ОВД, выполняя задачи охраны правопорядка, оберегает не только права, жизнь, здоровье людей, но и культурное наследие общества.

* * *

Не бывает серьёзных боевых нарядов без наряда по столовой.

Наряд по кухне назначается по-разному. Иногда кому-нибудь из молодых, неопытных и наивных омоновцев, расписывая все прелести и достоинства этой работы, доверяют нести высокое звание повара. Дают ему каждый день так называемого рокера — помощника повара. В задачу главного кулинара входит ежедневное окормление более двух десятков своих лбов и, кроме того, гостей. Рокером, в порядке очереди, независимо от звания и желания, становится каждый. И это, надо признать, гораздо легкая юдоль по сравнению с поварской.

В случае внезапных боевых действий, кулинары всё бросают, в общем порядке хватают автоматический гранатомёт, стоящий прямо здесь, в столовой, рядом с огромными кастрюлями и, согласно науке об арифметике, рассчитавшись на первый-второй номера, вместе со всеми встают на защиту рубежей своего расположения. В центре которого, как символ родного дома и находится сама отрядная харчевня, со стен которой, с надеждой на скорую победу, мило и многообещающе взирают на всё происходящее одинокие журнальные «подружки».

Назначенный на длительное время повар, по своей малоопытности, некоторое время всячески старается угодить своим братьям по оружию. Даже иной раз, покупая книги о вкусной и здоровой пище, даёт необычайный простор полёту своей фантазии и мастерству.

В конце концов, утомлённый ежедневным однообразным трудом, главповар, через пару месяцев начинает распускать нюни, а если это не помогает то и дебоширить. Требует от всех обратить на свою многострадальную персону внимание и надоедливо клянчит замену. Начинает всем и каждому, встречному и поперечному назойливо втолковывать, что он на самом деле и никакой не специалист вовсе, а просто несчастный любитель. Но уже поздно.

Бойцы, вкусив все прелести изысканного верха неосторожного кулинарного искусства новичка, начинают льстить и нахваливать «профессионала», называют его не иначе как «шеф-повар», «истинный кашевар», «рождённый коком» и даже «необычайным талантом, дарованным от Самого Бога». Иногда это помогает.

Если требуемый результат с обеих неравновесных сторон не достигается мирным путём, «таланту» тактично намекают: «а неча было подписываться» и на этом ставится жирная точка.

Когда в очередной командировке новичков нет, повар иногда назначается на неделю, рокер же опять на один весёлый рабочий день.

Так как книженция получается весьма нарядной, необходимо показать хотя бы один рабочий кухонный день, чтобы иметь какое-никакое представление о нелёгкой работе в боевых полевых условиях наряда по столовой.