Имидж заведения, раз попёрла такая песня, всё же поддерживать нужно. Стратегически важный государственный объект — это вам не какая-то гражданская забегаловка. Это — очень сложная инфраструктура. Всё рассчитано до последнего ржавого гвоздя на стенке под потолком, чтобы постовой, в непредвиденной ситуации мог, не отвлекаясь от несения службы, повесить на него автомат.

Надо сказать, что в нужнике суточными нарядами всегда поддерживалась идеальная чистота, хоть в тапочках ходи. А от палатки до заведения, к тому же, была проложена вымощенная камешками тропинка, по краям которой посажены различные культурные насаждения и подсолнухи. Независимо от званий и достоинств, все по очереди порядок там и наводили.

По прекращению свечения снизу, командир даёт задание Гавриле электрифицировать уборную. В отхожем месте появилась сверху лампочка. Приспичит кому по необходимости, а там полный спектр комфорта. Стало гораздо уютнее. К тому же удобнее читать в тёмное время суток всякую литературу. Гёте там или, к примеру, «Муму».

Но и это ещё не всё. У якутского алмаза много граней, и мы заставим их сверкать.

В порядке повышения образовательного уровня сотрудников, в плоскости самоподготовки за счёт личного времени и в целях углублённого изучения Административного Кодекса РФ, внутри объекта была вывешена статья N8.21 «Нарушение правил охраны атмосферного воздуха». Где русским по белому написано: «1. Выброс вредных веществ в атмосферный воздух или вредное физическое воздействие на него без специального разрешения влечёт наложение штрафа…» и так далее по теме…

…Да что это я разошёлся так основательно с этим туалетом. Дался он мне, да и Читателю наверное неинтересно. Речь то об инструкции идёт.

Приспичило автору однажды… Да что такое… Захотелось как-то… Итить ити!.. Решил автор написать дюже великое произведение. С целью встать в один ряд с такими гениальными писателями, как Толстой, или, опять же… ну, который про Муму написал. Стал по крупицам собирать сведения, где же раздобыть подобающую инструкцию для писателя. Под рукой только Закон о милиции, да инструкции военных и ведомственных психологов.

С Законом всё понятно, если стреляют в тебя, и ты выжил, смело можешь стрелять на поражение. Хорошая инструкция, дельная. Вот только красной линией подчёркивается, что выстрел сотрудника ОВД должен быть обязательно вторым. На этом никакое сочинение, в плоскости поставленной самому себе задачи, не напишешь. Разве что два, три абзаца. Либо добавить к содержимому книжных полок ещё один второсортный, но дорогой фолиант.

А вот психологи, целители душ человеческих, спасибо Вам огромное, выдали этих инструкций на гора! Вот, чтобы не утомлять Читателя, только несколько пунктов дословно (однако взяты за основу все без исключения. Курсивом — комментарии автора):

Постарайтесь увидеть себя со стороны (Дельно, нужно, можно обрисовать во всех мельчайших деталях);

Попытайтесь представить со стороны всю ситуацию (То же самое.);

Чтобы прийти в себя постарайтесь вслух (если это возможно) описать себе ситуацию… (Хоть этим советом никто и не пользуется, ситуацию можно обрисовать и позже. Впрочем, вслух выразить свои мысли по поводу, можно и на месте.);

Не поддавайтесь эмоциям, прикажите себе думать над своей задачей, для этого задайте себе три вопроса: Кто я? Где я нахожусь? Какова моя задача, что я должен делать? (Вот это в самую точку! После каждой командировки, в первую же ночь, в своём родном доме, напуганный непривычной тишиной автор, просыпаясь в холодном поту, задавал себе эти вопросы. При этом не узнавая и пугая супругу. И в написании опуса этот пункт очень даже помог.);

Постарайтесь почувствовать положение своего тела в пространстве, сосредоточьтесь на ощущениях, которые приходят… температуры воздуха, давления окружающих предметов. (Довольно трудно представить, как такие мысли приходят на ум вылетающим из подорванной машины бойцам. Практика показывает, что тело и мысли, как правило, разлетаются в разные стороны. Но всё-таки свежо.);

Если не можете собраться с мыслями — позовите себя по имени, попробуйте решить несколько математических задачек… (Об этом в начале данного кропотливого труда уже упоминалось и неоднократно применялось при сочинительстве.);

И так далее и тому подобное.

Есть ещё довольно мрачный пункт за номером 11. — «ГОТОВНОСТЬ УБИТЬ. Не колебаться при возможности смертельного исхода: «Я убиваю зло!». Совершенно правильный пункт. Но всегда нужно помнить, что твой выстрел должен быть вторым. Если получится.

Уцелевшая группа спецназа, под покровом ночи уходя от преследования сепаратистов, пробиралась в равнину. К своим, на запад.

На востоке, за скалами, чем-то напоминая зарницу, вспыхивали рваные отблески артиллерийских разрывов, кратковременно освещая непроницаемые тучи. Доносилось глухое бубнение далёкой канонады. Над безразличной ко всему происходящему безымянной высотой 4009 гроздьями висели осветительные мины. Там, где проходила линия фронта, буквально на днях оказался глубокий вражеский тыл.

Уже тридцать семь суток, теряя последние капли надежды, бойцы, питаясь дождевыми червями и запивая затхлой водой из изредка попадавшихся на пути придорожных канав, с боями прорывались из огненного кольца. Из этой жуткой клоаки.

— Мы все умрём! — Пытаясь передёрнуть заржавевший затвор автомата, тоскливо прохрипел Лысый. Справа от него прошелестел рой свинца. Одну пулю Лысый с клацаньем челюстей всё-таки зацепил зубами и злобно выплюнул в лужу. Она зашипела.

— Хочу бабу и белый унитаз!

— Прекратить истерику! Наконец-то я нашёл здесь достойного противника. — Сыскал в себе силы ответить командир, обматывая себе кровоостанавливающим резиновым жгутом израненную шею, — Ты что, не изучал параграф семьдесят восемь? Мы за просто так не сдаёмся!

С опорой на автомат встал на перебинтованные ноги и принял монументальную позу воина-освободителя.

К командиру, оставляя за собой широкий кровавый след, подполз один из ратоборцев и, вложив ему в руку древко Знамени, еле слышно прошептал:

— Товарищ старший лейтенант… — Но силы покинули его, и он красиво испустил дух.

Направив собриный взгляд куда-то в светлое будущее, старший спецгруппы произнёс, как отрезал:

— Этого не будет!

— Этого не будет! — С таким же бесстрашным убеждением вторит автор, выключая доставший до поджелудочной железы телевизор. Будет суровая, совершенно не похожая на кинобоевики, документально зафиксированная некрасивая, лапотная правда жизни.

И, устроившись поудобнее в инвалидной коляске, которую выбивал у властей всего лишь каких-то неполных семь лет, обращается к Читателям:

— Ну что, готовы?

— Да, да!

— Не томи!