Доброшка замялся: признаваться в том, что он забрал у монаха карту без спросу, не хотелось. Но обманывать мудрого грека не хотелось еще пуще. И поэтому он ответил осторожно:

– У учителя взял.

– У тебя был учитель?

– Да, был.

– И чему же он тебя учил?

– Читать учил, писать. Про дальние страны рассказывал. Книги показывал. У него было много книг. И карта эта – тоже из книжного короба.

– Интересно. Я знавал одного человека, который умел рисовать такие карты. Большой был разумник, мореплаватель. Похоже, его рука. Почти во всех странах, которые здесь нарисованы, сам побывал. Да только сгинул в дальнем странствии. Мы познакомились с ним, когда меня доставили в монастырь, «приют тихого покоя». Брат Максим отличался ото всех исключительной мудростью и поистине громадными знаниями. Немало прекрасных часов провели мы за дружеской беседой. Я у него многому научился. Он тогда готовился к своему последнему путешествию, строил планы обогнуть землю. Была у него странная идея, что земля имеет форму шара. И что если долгое время плыть на запад, то рано или поздно приплывешь на восток.

– А почему ты говоришь, что это было последнее его путешествие? Ему удалось обогнуть землю?

– Потому последнее, что из него он не вернулся. Во всяком случае, не вернулся в те пять лет, что я еще прожил в монастыре. Должно быть, погиб. Когда он уплыл, я часто захаживал в его келью. Читал его книги, просматривал записи и рисунки. Это и надоумило меня построить корабль и отправиться в странствия. Только в путешествии человек становится совершенно свободен.

– Но в путешествии человек – везде чужой, – задумчиво отозвался Доброшка, – кто хочет, тот тебя и обидит. Могут и в рабство продать. Какая уж страннику свобода? Если только меч острый и дружина боевая, опять же – своя, тогда, может быть, удастся по свету погулять. А так – до ближайшей подворотни.

– Ты прав, мой юный друг. Но я говорил про внутреннюю свободу, которую может сохранять даже раб, проданный на галеры. Когда ты не должен никому и за все отвечаешь только сам. Почему сарацинскому купцу не удалось сделать из Предславы рабыню? Именно потому, что свобода была у нее в душе. За такой свободой и уплыл брат Максим. Надеюсь, он обрел ее.

– Так того человека звали Максимом?

– Да.

– Моего учителя тоже так звали.

– Надо же, а вдруг этот тот самый Максим – мой учитель? – Архимед от волнения вскочил на ноги. Он всегда начинал метаться, когда какая-нибудь неожиданная мысль рождалась в его голове.

– Не знаю, – пожал плечами Доброшка.

– А что ты знаешь о своем Максиме? Он приехал в ваши края или жил там всегда?

– И этого я не знаю тоже. Монастырь в десяти верстах от Летославля. Когда меня батюшка в первый раз туда привел, Максим уже был там. А что было раньше – мне неведомо. Я и не расспрашивал его никогда. А как выглядел твой Максим?

– О, он был нестарый еще мужчина, могучий, как древний бог, гордая стать, настоящий аристократ. Или, сказать по-вашему, по-славянски, вятший муж. Черные волосы, черная борода, глаза как горящие угли. Когда он говорил, даже отец игумен склонялся перед его мудростью и ораторским искусством. А твой каков?

Доброшка разочарованно помотал головой:

– Не, мой не таков. У него волосы и борода седые, глаза добрые, хотя тоже черные, спина согбенна, речь проста.

– Да подожди, мой Максим ушел в плавание более пятнадцати лет назад. Тебя, должно быть, тогда и на свете не было. За пятнадцать лет он мог сильно измениться. Иначе откуда у него карта?

Доброшка пожал плечами. А Архимед вдохновенно продолжал:

– После того, мой юный друг, как мы достигнем Киева и ты исполнишь свою важную миссию, мы с тобой вместе отправимся в твой родной Летославль. Я должен проверить свое предположение! Вдруг судьба уготовила мне еще одну встречу с мудрейшим человеком на земле, моим учителем?

– А если это не он?

– Ну так что ж. Ты же утверждаешь, что учитель твой тоже начитан и мудр. Так?

– Так.

– Неужели он откажет в гостеприимстве путнику?

– Нет, конечно не откажет. Он добрый.

– Замечательно! В таком случае у меня для него припасен отличный подарок. Этой книгой не побрезговали бы лучшие книжные хранилища Царьграда. Прекрасный экземпляр «Христианской топографии» Козьмы Индикоплова. Многое в своем труде Козьма напутал. Но там такие прекрасные иллюстрации, что книга сама по себе – сокровище.

– Вообще-то я после того, как Око Перуна будет вручено киевскому князю, домой не собирался.

– А куда же ты хочешь направить свои стопы?

Доброшка на минуту задумался, а потом решил, что Архимеду можно довериться. Тем более он уже все равно открыл ему тайну про карту.

– Я бы хотел в Индию попасть.

– Зачем?

– Хочу служить индийскому царю.

– Зачем же ехать так далеко, не лучше ли послужить Киевскому князю или, на худой конец, византийскому императору?

Доброшка задумался:

– Штука в том, Архимед, что у индийского царя в настоящих добрых молодцах большой недостаток. У него там все люди с песьими головами, а то и вовсе без голов. С такими не навоюешь. Вот я и решил…

Архимед улыбнулся, и Доброшка почувствовал себя глупо. Какой он, в самом деле, «молодец»? Вот Алеша или Илья, те – да. Сидя в родном Летославле или даже в Колохолме, можно было всласть мечтать. А теперь, после всех пережитых передряг, мечталось уже труднее. Если только среди псиглавцев удастся молодцом выглядеть. Это как батюшка говаривал: «Молодец среди овец, а на молодца – так и сам овца».

Архимед, казалось, видел насквозь все мысли, пролетевшие в Доброшкиной голове.

– Доброшка, я думаю, ты будешь удалым добрым молодцем не только среди безголовых жителей индийской стороны. Видишь ли, сам я в Индии не был, но беседовал с людьми, которые там бывали. Люди там вполне обычные. Головы у них вполне нормальные, разве что смуглее других. И рты не на животе, а расположены там, где и полагается быть человеческому рту. Чудес там и впрямь много. Животные удивительные, драгоценные пряности, самоцветные камни. Но люди – и там люди.

Доброшка не знал, как реагировать на сказанное. С одной стороны, Архимед похвалил его, с другой – вот так вот просто рухнула давно лелеемая мечта. Оснований не верить Архимеду у Доброшки не было.

– А как же вышло так, что в книге оказалась написана неправда?

– Такое бывает, Доброшка, и нередко. Не нужно даже ругать того, кто эту книгу писал. Сам он, это совершенно понятно, в Индии никогда не бывал. Но старательно собрал те сведения, которые были в его распоряжении. То, что рассказывали путешественники. А среди путешественников фантазеров гораздо больше, чем среди обычных людей. Без фантазии человек за пределы родного города и не выйдет. Должно быть, какому-то безвестному путнику захотелось приукрасить свой рассказ. А писатель и поверил.