А навестить больного родственника — святое дело. У кого могут быть возражения? Уж конечно, не у начальства и вахтеров клиники. Сева Голованов отправился в качестве родственника, Денис Грязнов — в качестве друга. Терпеливо перенеся почти тюремный обыск, в процессе которого наркотики не искали разве что в интимных местах, глориевцы вступили наконец в пределы мощностенного забора. Животрепещущий вопрос, в каком корпусе скрывается лаборатория, разрешился при посредстве схемы, служившей, вместе с плакатом «Здоровый образ жизни — наш приоритет», главным украшением зазаборных зеленых пространств.

— К Димону-то зайдем? — В Севе неожиданно взыграли родственные чувства, несмотря на то что раньше племянника он видел эпизодически, на самых крупных семейных торжествах. — Мы ж не зря ему апельсиновый сок купили…

Апельсиновый сок и две пачки печенья «Юбилейное», разместившиеся в Денисовом «дипломате», стали, в процессе обмозговывания предстоящей операции, не только данью заключенному в стенах наркоклиники Димону, но и конспиративной деталью, введенной для пущего правдоподобия: кто же в больницу к родственнику без гостинцев наведывается?

— Зайдем, — посулил Денис, — только сначала сходим в лабораторию.

Наиболее надежным средством остаться незамеченными в лаборатории были медицинские белые халаты, однако, если бы их обнаружили при досмотре, это вызвало бы основательные подозрения, и от халатов пришлось отказаться. На подходе к корпусу Денис с некоторым облегчением обнаружил, что они все равно не пригодились бы: работники лаборатории в этой клинике носили особые халаты — с завязочками на спине. Форма такая, наподобие хирургической. Понятно… В каждом доме свои порядки…

— А что мы хотим найти? — поинтересовался Голованов.

«Сам не знаю, — подумал Денис. — Что-нибудь сомнительное, что позволило бы эту самую „Дельту“ прищучить к радости госпожи Аллы Лайнер». Но отвечать так подчиненному было бы несолидно: если начальник не знает, чего хочет, то кто же, спрашивается, должен это знать? Поэтому Денис Грязнов с должной долей уверенности и солидности заявил:

— Доказательства международного спортивного заговора против России.

— Ага. — Очевидно, Голованов удовлетворился этим шатким объяснением их миссии — по крайней мере, следующий вопрос был задан на другую тему: — Вдвоем пойдем или как?

— А чего нам стесняться, раз уж мы без халатов? Удостоверения у нас при себе. Войдем прямо и спросим «Дельту», чем это они тут занимаются и по какому праву.

Дверь лаборатории была распахнута настежь, потрясая мир шедевром излеченного алкоголика. В это впечатляющее полотно Денис буквально впился, не отрывая взора, на четверть минуты забыв, зачем он здесь:

— Ну и ну! Сева, только глянь на это!

— Пойдем, Денис, — потянул его за рукав Голованов, менее подверженный расслабляющему воздействию произведений искусства. — Нечего любоваться всякими гадостями. Вот полюбуйся лучше на этих милых девчат, которые нам сейчас поведают местные тайны мадридского двора.

«Милые девчата», вчетвером занимавшие комнату с алкоголическим полотном, дружно обернулись. Трое из них действительно относились к женскому полу, а что касается четвертой персоны — увы, оказалось, что самые красивые пышные белокурые волосы, гладко забранные под резинку в «конский хвост», принадлежат парнишке лет двадцати, плотноватому и такому же, как Денис, веснушчатому.

— Что вам нужно? — баском спросил он, видимо неся ответственность за остальных, как петух за свой курятник.

— Агентство «Глория», — дуэтом рыкнули Денис и Сева, помахивая удостоверениями.

К чести лабораторных тружеников, они ничего не скрывали — потому что особенно нечего было утаивать. Да, к ним привозят пробы крови, иногда мочи — они делают анализы, выявляя наличие анаболических стероидов или продуктов их распада. Работа нетрудная, платят более чем достаточно. Правда, болтать о ней запрещено, потому что им сказали, что спортсмены, чьи естественные жидкости подвергаются исследованию, способны и загубить результаты, чтобы избежать изобличения в приеме допинга, и даже убить. Возглавляют лабораторию иностранцы, фамилия главного из них — Шварц, а заместителя — Карполус. Они же нанимали лаборантов: девушек набрали в других больницах и поликлиниках, парня по имени Вадим взяли свеженького, после фельдшерского училища. Так что лаборанты о глобальной стратегии своей работы ничего не знают, а все обязаны знать Карполус и Шварц. Им и карты в руки. С ними поговорить бы — это полезнее… Жаль, здесь они редко бывают, все больше в Малаховке, где Институт физкультуры, а может, и в других местах. Трудно их застать.

Может быть, так оно обычно и было, но сегодня судьба улыбалась частным сыщикам. Правда, на лице массивного смуглокожего типа в очках, который вломился в помещение, потрясая кулачищами, улыбка не присутствовала. Скорее, у него было выражение человека, который обнаружил на своей чистой, вылизанной кухне с белым кафелем россыпь тараканов: смесь гнева и брезгливости.

— Кьто вас сьюда пустиль? — набросился он на Грязнова с Головановым.

Те отстранялись от его волосатых кулаков, всячески избегая, чтобы не дать случайно сдачи: а то еще выйдет международный конфликт.

— Никто нас сюда не пусти… не пускал, — попытался Денис оправдать лаборантов, на которых важный заграничный начальник мог сорвать свою прущую во все стороны злость. — Сами вошли. Господин Шварц… или Карполус? Господин Карполус, мы уполномочены поговорить о ваших методах… сбора проб у русских спортсменов… да хватит руками махать! Посмотрите, вот удостоверения, мы представляем частное охранное предприятие «Глория»… Ваши методы некорректны…

Но как бы они ни старались держаться в рамках, ничто не могло утихомирить расходившегося Карполуса. Из его визга, где по-русски звучала едва ли треть внятных слов, можно было извлечь только угрозы. Карполус грозил пожаловаться в Международный олимпийский комитет, в ООН, в посольство Греции и вдобавок торговому представителю США Дэвиду Гроссу. Вообразив, что пришельцы похитили что-то из лаборатории, Карполус принялся отбирать у Дениса его «дипломат». Денис не отдавал. «Дипломат» раскрылся, и по полу весело запрыгали пачки печенья «Юбилейное», а сверху плюхнулся литровый пакет сока. Лаборанты тихонько отползали под столы, заставленные пробирками: они были в восторге от такого яркого перерыва посреди рабочего дня…

— Ну и как, добились чего-нибудь? — спросил Димка, озадаченно принимая в подарок юбилейно-печенную труху в порванной упаковке. — Подрались, что ли?

— Нет, — на оба вопроса ответил одним словом Сева Голованов.

Денис не был столь категоричен. Кое-что, по его мнению, выяснить удалось. Во-первых, побывав в логове врага, чувствуешь законную гордость. Во-вторых, почему Карполус поминал отдельно Дэвида Гросса? Это что — его «крыша» в верхах?

…Вадим Глазков, юный фельдшер-лаборант, считал себя абсолютно счастливым человеком. Счастье его было сродни счастью Емели, обладателя замечательной волшебной щуки: Вадим считал, что все люди вокруг него что-то уж чересчур суетятся, наподобие Емелиных умных братьев, которые в конечном счете остались ни с чем — ну, может быть, только со своим запущенным бедноватым хозяйством и со своей развороченной худой избенкой, из которой Емеля изъял даже печь.