И тут же гадкая мысль кольнула тонкой иглой в самый центр сознания.

“Роды были тяжелыми”, а значит, младенец мог и не выжить… Тогда-то и появилась на сцене третья девочка. Я.

Мой отец лорд де Вуар всегда говорил, что у него не будет других наследников, кроме меня. Откуда такая странная уверенность? Ведь в первые годы после моего рождения он вполне мог зачать еще одного ребенка, главное, чтобы мать сумела выносить. Так что ему мешало?

Ответ очевидный – я, и верность чему-то или кому-то большему, чем семья и род… Королю?

Третья девочка жила в столице до года, и только потом ее показали матери. Зачем? Вполне очевидно, чтобы скрыть настоящий возраст ребенка – ведь вряд ли он родился в ту же ночь, что и настоящая Шарлотта… Разбег в несколько месяцев был возможен.

А дальше история моей жизни раскладывалась, будто по полочкам.

До шести лет отец совершенно не интересовался мной. Потому что знал, что я не его дочь. А после что-то изменилось, может, тот случай повлиял, когда я едва не утонула. Лорд де Вуар мог испугаться гнева его величества и забрать меня в столицу под личный контроль.

Тогда же стало явно, что раз других наследников не будет, наследника нужно сделать из меня. Началось обучение.

Мать настаивала на браке, отец был категорически против. А в шестнадцать лет “совершенно случайно” подвернулся граф Лестрейдский. Умирающий старик, без родственников, который очень удачно согласился буквально “подарить” мне все свое состояние. Просто так.

Господи, какая же я была идиотка!

Все тогда закрыли глаза на столь очевидную аферу, никто не просил свидетельств о консуммации брака – хотя это обязательное условие. Но всем было плевать!

Мне подарили имя, деньги и статус вдовы.

А после точно так же подарили наследство лорда де Вуара.

Король Леопольд выставил все так, будто пошел на огромное одолжение для меня и моего отца, попросив взамен безоговорочную преданность и нацепив мне на шею короткий поводок.

“Лучшая шпионка”, – говорил Леопольд, передвигая фигуры по шахматной доске.

“Бастард, которого не убили в младенчестве, а решили вырастить и пригреть, дали имя, деньги и титулы – мало ли где понадобится”, – ответила мысленно я.

А еще поняла, что королева Марго не знает обо мне правды. Иначе бы убила, ведь я угроза ее любимой Кларе, которую она всегда опекала. И пусть принцесса законнорожденная, но старшей, выходит, была я”.

– Шарлотта, – оклик ее высочества раздался с берега. – Почему так долго? Сколько мне еще так сидеть?

Резко, будто очнувшись ото сна, я дернулась и едва не упала на задницу, потому что все это время, как оказалось, сидела на корточках, опустив руки в ледяную воду ручья, будто провалившись в транс.

– Иду, – бросила в ответ, поворачиваясь из стороны в сторону в поисках, в чем же нести злосчастную воду принцессе.

Нашлись все те же огромные лопухи. Чтобы не выглядеть окончательной дурой, понесла, сколько сумела, в листе, хотя куда разумнее было бы довести саму Клару к ручью и промыть ей ногу под проточной водой.

– Холодно, – пожаловалась принцесса, когда я осторожно промывала мозоль.

– Нужно терпеть, – ответила я, видимо, от стресса совершенно не ощущая температуру воды, и очень аккуратно перевела тему в нужное мне русло: – И все же очень интересное пятно. Будучи фрейлиной вашей матери, я не единожды помогала ей с обувью, но никогда не видела родинки у нее.

– Так это и не от матери. – Клара поежилась, будто холодной водой я поливала ей все тело, а не пару сантиметров ноги. – У отца такое же. Говорят, в нашем роду до исчезновения магии были фавны. Представляете, Шарлотта, настоящие магические фавны. А у тех были копыта, которые потом превратились в ступни, и только родимые пятна остались в форме следа.

– По мне больше на зернышко похоже, чем на копыто, – вслух заметила я.

– Копыто престижнее. – Клара вздернула нос повыше. – Признак королевской крови и остатков магии, которая в ней когда-то была.

Я рассеянно кивнула, перемотала принцессе ногу отрезом ткани, помогла натянуть сапоги.

Копыта – признак крови… Или признак козлячьей натуры моего настоящего отца, который прислал мне письмо с угрозами и требованиями залезть в постель к Себастьяну ради Клары.

Если я права в своих выводах, то Леопольд был просто “изумителен” в своем желании обустроить судьбу дочерей. Официальную Клару выдать за кронпринца, бастардку предложить любовницей, а заодно обвенчать с Робертом. Пусть младший, но все же принц.

Идеально. Будь такая схема в учебнике по теории интриг, ею можно было бы восторгаться.

Внутри меня поднималось негодование. Пожалуй, еще никогда в жизни я не была так зла, как сейчас.

– Хватит рассиживаться. Нам пора идти, – едва сдерживая эмоции, заявила я Кларе.

Та нехотя, но все же поднялась.

Я же бросила на нее короткий взгляд, а после, отвернувшись, пошагала вперед.

В душе все кипело, взрывалось, но только я не могла понять, от чего больше. От обиды?

Рациональность заявляла, что обижаться глупо. Король сделал для меня все, что мог. Я богата, образованна, знатна. Почти свободна.

От того, что меня обманывали?

Так это было логичным. Правда могла бы сделать из меня в одно мгновение труп.

За свою мать? Леди де Вуар?

Но она такая же жертва обмана, как и я. Растила всю жизнь не своего ребенка. Воспитывала как умела. Любила, и я ее тоже любила – но как-то своеобразно, будто в полсилы, словно инстинктивно ощущая подмену. Но разве так бывает?

И кто в таком случае моя настоящая мать?

С кем согрешил “верный” своей жене Леопольд? И как вообще вышло, что о моем настоящем происхождении знает Себастьян, кронпринц чужой страны?

Ведь иначе его слова растолковать не получалось: “Я, можно сказать, откровенен с вами, как никто в вашей жизни. Ни как король, ни как мать, ни как отец…”

Он точно знал, кем я являюсь.

Не сходилась лишь одна деталь. Почему все же я? Пусть я миллион раз бастард короля Франциссии, это не давало мне никаких преимуществ при выборе между мной и Кларой. Почему у Себастьяна навязчивое желание получить ребенка именно от меня?

– Ой, горячие источники! – воскликнула позади Клара. – Шарлотта, посмотрите!

Раздраженно обернувшись, я нашла взглядом порядком отставшую Клару. Метров на тридцать.

Принцесса с любопытством разглядывала бурлящую лужу, оставшуюся после разлива ручья. Из воды валил пар, а грязь по краям булькала пузырями.

– Тут нет никаких горячих источников, – крикнула я Кларе. – Вспомните слова королевы на отборе, она сама сообщила об этом япувонке, когда изучала ее проект купален.