Это был главнейший вопрос. От ответа на него зависела моя жизнь и успешное завершение всей операции.

«Краб» жужжал, ворочался и елозил у левого борта рубки, рассматривая то ли край шлюзового люка, то ли наклеенные на титан панели солнечных батарей. Ничего другого на корпусе он бы не обнаружил: ни номеров, ни опознавательных знаков, ни люков торпедных аппаратов… Разве что камеры внешнего наблюдения, установленные по периметру рубки для кругового обзора.

«Что же делать? – растерянно перевожу взгляд со шкалы манометра на циферблат часов. На языке вертится истошный вопль из любимой комедии: – Лёлик, все пропало!»

Счет времени потерялся, а зловещая черная стрелка медленно подползает к краю красного сектора. Пока я без затруднений вдыхаю тяжелую смесь, практически лишенную кислорода, но через две-три минуты с нормальным дыханием начнутся проблемы. Это я знаю точно.

Опять осторожно выглядываю из-за укрытия в надежде на то, что беспилотный аппарат закончил осмотр подлодки. Не тут-то было! Черт без клешней покончил с осмотром рубки и немного сместился вниз.

«По крайней мере это означает, что меня не засекли. В противном случае оператор немедленно повел бы аппарат к поверхности. Итак, газ на исходе. Пора бы заканчивать сегодняшний заплыв», – резюмирую я.

Легко сказать, да непросто сделать. Как его закончишь, если в непосредственной близости орудует механический уродец, вооруженный телекамерами?..

План действия созревает молниеносно. Во-первых, времени на размышление у меня попросту не оставалось. Во-вторых, мне страсть как не хотелось становиться героем американского телешоу под названием «Сумасшедший русский партизан в тылу Атлантического флота США». В-третьих, моя подлодка обнаружена; над головой пыхтит американский военный корабль, и мне жизненно необходимо как можно скорее смотаться из этого района. Наконец, в-четвертых, я чертовски устал, и все мои мысли были только об одном: как бы побыстрее попасть на борт «Барракуды». Все остальные пункты сегодняшних разборок и приключений следовали после.

Вытаскиваю из ножен клинок. Действовать решаю налегке. Укладываю у основания рубки тяжелые элементы снаряжения: поисково-навигационную панель, автомат, сумку с инструментами и блок нейтрализации ядерных зарядов. Зажав в правой руке нож, отталкиваюсь от корпуса подлодки и взмываю вверх.

Беспилотник копошится у кормы – я прекрасно его вижу. Ведомый оператором, он занят своей работой. Меня же интересует кабель-трос, которым он связан с кораблем. Вот он – тонкий и гибкий, позволяющий аппарату свободно парить в «невесомости». Схватившись за кабель, выгибаю его петлей и, прикладывая последние силы, начинаю пилить… – на обухе клинка имеется ряд остро заточенных зубьев, специально предназначенных для резки металла и других прочных материалов. На эту работу у меня уходит полминуты и остатки кислорода. Кабель разрезан. Гаснут мощные фонари, стихает жужжание электромоторов. Лишенный энергии аппарат медленно опускается на дно. Я отпускаю конец перерезанного кабеля, чувствуя, что задыхаюсь.

«Все. Или успею войти в лодку, или мое бездыханное тело извлекут из вертикального шлюза…»

Атлантический океан; залив Мэн; борт подводной лодки сверхмалого класса «Барракуда» – точка № 6. Настоящее время

Годы службы во «Фрегате» не прошли даром – мои натренированные легкие позволяют задерживать дыхание до четырех с половиной минут. А если очень приспичит, то и до пяти. Это неплохо для статичного пребывания под водой. Однако мои мышцы постоянно сокращаются, расходуя драгоценную энергию. Стало быть, продержусь без воздуха меньше.

Я в шлюзе. Кислородный баллон пуст и пару последних минут я вдыхал отвратительную смесь, полностью состоящую из углекислого газа. Время уходит, а сейчас дорога каждая секунда. Во-первых, мне нечем дышать. А во-вторых, после потери связи с беспилотным аппаратом америкосы сыграли тревогу и готовятся предпринять ответные меры. Какие? Кто ж знает… Могут послать на глубину свежее подразделение боевых пловцов – на борту новейшего военного корабля таких наверняка не один десяток. Могут навести на обнаруженную «Барракуду» свою субмарину или попросту забросать глубинными бомбами.

Да, я уже в шлюзе. Но сначала мне пришлось собрать шмотки, оставленные у основания рубки, затем открыть крышку люка и засунуть себя в вертикальную шахту шлюза. Потом, после полного закрытия крышки, я с трудом отыскал небольшой выступ из толстой резины и вдавил кнопку включения клапана…

К этому моменту прошло около пяти минут. Перед глазами появлялись радужные круги и мельтешили замысловатые фигурки вперемешку с искрами бенгальских огней. В эти секунды я вспомнил, как пару лет назад умер… и был мертв около восьми минут. Да, это была настоящая клиническая смерть. От перепоя. То состояние – между жизнью и смертью – я до сих пор не могу забыть. Это было и страшное, и приятное ощущение одновременно. Мне стало наплевать на происходящее – полное спокойствие и безразличие ко всему. Сердце билось очень быстро, тело покрылось испариной, все происходило словно в замедленном действии. Последнее, что я помню, перед потерей сознания – крик парня из «Скорой»: «Мы его теряем!» После этого я последний раз вздохнул и отключился.

Испытать это еще разок не хотелось, и я буквально молил Бога, чтобы шлюз поскорее избавился от воды. Наконец, запрограммированный механизм начал работу, и в замкнутое пространство шлюза стал поступать воздух. Выходное отверстие воздушного клапана находилось в верхней части шлюза. Сдвинув маску на лоб и подплыв к верхней крышке, я изогнул шею, вытянул губы дудочкой и… набрал полные легкие воздуха, показавшегося неимоверно свежим и бодрящим.

«Кажется, пронесло», – прошептал я, отдышавшись и ощущая в сознании ясность.

В шлюзе как всегда кромешная тьма, но это беспокоит меньше всего. Уровень воды постепенно убывает. А я опять поторапливаю: «Скорее! Скорее же! Нас засветили. Надо сматываться!..»

Шлюз осушен. Жду щелчка фиксатора, управляемого автоматикой из Центрального поста. Вот он. Щелчок сигнализирует об отключении фиксатора замка внутреннего люка. Кручу механизм. Люк поддается; из расширяющейся щели слепит полоска света дежурной лампы. На протяжении всего похода ее свет казался крайне тусклым, но сейчас, после двенадцати часов пребывания в сумрачной глубине, он заставляет зажмурить глаза.

Быстро спускаюсь по вертикальному трапу и, не сбрасывая снаряги, плюхаюсь в командирское кресло. Надо торопиться…

Вентиль открыт на одно деление – вода из балластных цистерн вытесняется воздухом очень медленно. Увы, сделать это быстрее не могу – американские акустики тотчас определят суть моих действий, и… Впрочем, лучше не думать о грустном. Лучше уйти незаметно.

«Барракуда» плавно отрывается от грунта. Подаю напряжение на основной двигатель; скорость постепенно нарастает. Теперь курс.

Командование ударной противолодочной группы уверено в том, что неизвестная подлодка сверхмалого класса подошла к берегам Северной Америки с разведывательными целями. Следовательно, уходить от перехвата она будет с восточным курсом – в сторону открытого океана, где обнаружить и нейтрализовать ее гораздо труднее. Поэтому я заставляю подлодку повернуть сначала на север, затем на запад. Да-да, именно на запад, чтобы поближе подойти к точке № 6. Противник не ждет от меня подобной наглости и вряд ли отправится искать меня в том направлении. Есть еще одна причина, побудившая меня к подобному действию: покуда не обезврежен шестой заряд, задание нельзя считать выполненным.