Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что «если», Алеш? – перепугалась Лариса. – Мы не ссорились! Что «если»?
– Ну, если найдется, сразу звони, слышь! – Он просто не знал, что еще сказать.
– Да, я позвоню, конечно, – обессиленно выдохнула Лариса и отключилась.
Посидела несколько минут, пытаясь сообразить, кто мог бы помочь, что-то сказать такое, после чего она соберется, немедленно побежит и найдет свою девочку, и все это забудется, как страшный праздничный сон до обеда. Это бабушка так всегда говорила: праздничный сон – до обеда. А что это значит? А, да, до обеда не сбылся – значит, не сбудется никогда, сама себе объяснила Лариса. Непонимающим взглядом обвела стены: все чужое, откуда все это взялось?
Потом снова судорожно набрала номер, на этот раз Ильи.
– Слушаю. – Суховатый голос показался таким близким, родным, хотя всего четыре месяца назад они договорились: расстаемся по-хорошему, без обид.
Лариса знала, что это ошибка, что расставаться не нужно, но инициатором была как раз она. Илья долго добивался, в чем причина, почему надо расстаться, и не верил, что единственной по-настоящему стоящей причиной было то, что его на дух не переносила Аня.
– Ты сумасшедшая? – не верил он. – У нее такой возраст. Она ревнует, вот и все. Станет старше – все поймет. Надо просто переждать, мы же не торопимся, пока поживем врозь, раз уж она так бесится.
– Нет, Илюша, не получится. – Лариса постаралась вложить в голос всю нежность, на которую была способна. – Понимаешь, я не могу потерять единственного ребенка, она просто перестанет мне верить, и все. Она считает, что я люблю тебя больше, чем ее.
– А ты? – Илья взял ее за плечи.
– Что я?
– Ты любишь ее больше, чем меня?
– Да, больше, – отвела глаза Лариса. – Но ты же это знаешь, я же говорила, что ребенок всегда будет на первом месте, ты помнишь?
– Помню, – помрачнел Илья. – Ну так и что – всю жизнь будешь плясать под ее дудку? А как же ты сама? Ведь она уйдет от тебя рано или поздно.
– Да, уйдет, – опустила голову Лариса.
– Ну? Я не понимаю! – взвился Илья. – Ну ладно, про меня ты не подумала. А про себя-то? Одна останешься?
– Але, слушаю, але! – Его голос вывел Ларису из ступора. – Кто это?
– Илюша, это я… – прошелестела она безжизненно.
– Ты? – Он не слишком удивился, поняла Лариса. – Что-то случилось?
– Да, случилось. Аня пропала. Мы прилетели в Турцию, и она тут в аэропорту пропала.
– Ты… здорова?
– Я умираю, Илюш… – Лариса зажала рот ладонью, проглотила рыдание. – Я не знаю, что делать.
– Ты в каком отеле и где?
– Где? Это называется Белек, отель «Измир».
– Сиди там, я попробую навести справки и тебе перезвоню, хорошо?
– Хорошо, – покорно кивнула Лариса.
– Только не делай резких движений, хорошо?
Она поняла, что хотел сказать Илья, все-таки их поразительная связь не была утрачена: она всегда понимала, чтó он недоговаривает и чтó хочет сказать. Не делай глупостей, не вздумай с собой сотворить что-нибудь, не закатывай истерик персоналу – вот что хотел он сказать, ее хладнокровный Илья. Только она-то знала, какой огонь полыхает под этой холодноватой внешне манерой, в глубине прозрачно-серых глаз.
Она встала, вышла на балкон, ничего не видя, смотрела вниз, на голубой кристалл бассейна. Все будет хорошо, проговорила сама себе, теперь, когда с ней Илья, все будет хорошо, Аня найдется.
Телефон зазвонил так резко, что она вздрогнула.
– Илюша! – закричала в трубку. – Это ты?
– Как Илюша, опять Илюша? – насмешливо отозвалась трубка низким голосом любимой подруги Нателлы. – Ты же клялась и божилась, что с Илюшей покончено раз и навсегда! О, коварная женщина! Стоило ехать в Турцию, чтобы стонать по Илюше! Чего не звонишь-то?
– Нателка! – Лариса поняла, что сейчас опять зарыдает. – Нателлочка, родная, у меня Аня пропала!
– Куда пропала? Что значит пропала? – Нателла мигом посерьезнела. – Говори толком, куда пропала?
– Мы прилетели в Анталию, она пошла в туалет и не вернулась, понимаешь? – Лариса снова не верила своим словам.
– Ты в полицию обращалась?
– Да!
– В аэропорту искала? Там же здание дурацкое, заблудиться на раз!
– Искала три часа.
– Так, а консулу звонила нашему?
– Н-нет, не звонила. – Лариса даже растерялась. – Я сейчас, я позвоню!
– Нет, ты не звони, ты поезжай сразу, вот что! – Нателка защелкала клавишами компьютера. – Запиши адрес в Анталии…
– Так уже конец рабочего дня, – спохватилась Лариса. – Там, наверное, никого нет?
– Ты поезжай, там же должен быть дежурный, – не унималась Нателла. – Что значит конец рабочего дня – российская гражданка пропала: пусть поднимают всех на уши, пусть ищут!
– Да-да, Нателлочка, я поеду, я сейчас! – Лариса наспех кидала в сумку все, что еще недавно выкидывала из нее.
– Ты звони, слышишь, если что нужно, я тут буду пробивать!
Лариса выскочила из лифта и подбежала к стойке.
– Можно мне такси до Анталии заказать, прямо сейчас?
– Зачем заказать? – заговорщицки склонился к ней высокий смуглый портье с удивительно маленькой головой на широких плечах. – Выходить на дорога. Поднимать рука – такси подъезжает. Стоит тридцать долларов или евро, только… Лариса метнулась от него, не дослушав.
Всю дорогу до Анталии Лариса, как заводная, повторяла про себя адрес генконсульства: Парк-Сокак, дом тридцать, Парк-Сокак, дом тридцать… Немолодой таксист включил на всю громкость какие-то заунывные турецкие песни, да еще сам подпевал таким же заунывным тонким голосом. Но Ларисе это не мешало, напротив, она была рада, что не надо разговаривать. Ей казалось, если он о чем-нибудь спросит, она тут же разрыдается в голос.
Наконец он высадил ее на тихой улице у белого особняка, вокруг которого росли красивые высокие пальмы. Вечерело, но жара не спадала, и кожа тут же покрылась испариной, хотя ее колотил озноб.
Она позвонила в дверь, и на порог вышла немолодая симпатичная женщина.
– Здравствуйте, мне нужно повидать консула! – громко сказала Лариса.
– Вы знаете, Хулькар Юсупович на выезде в Кемере, а вице-консул сегодня в аэропорту, встречает делегацию, – улыбнулась женщина.
Из Ларисы словно выпустили воздух, она покачнулась и села на высокий парапет крыльца.
– Что же мне делать? – Она чувствовала, что глаза наполняются слезами.