жука, и снова к трансформаторной будке, но ещё не достигли мокрого места от недавно расквашенного.

— Щас я их! — сказал Виталик.

— И я! И я!

— Не давите жуков! Не давите жуков! — закричала Инна.

Но те подбежали и растоптали пару не зелёных и без полосок, ещё и смеялись, как два дурака.

Тогда Инна развернулась и ушла в свой подъезд мимо песочницы, откуда карапузики вымётывали песок, приговаривая «буу!» ему вслед, а малявки уже перестали взыкать и копали пещеру-гараж для своих машинок в боку Монблана…

Возле своей двери Инна остановилась, чтобы достать ключ, который висел на верёвочке у неё на шее, под сарафанчиком, но услышала как сверху кто-то спускается бегом вприпрыжку и ещё посвистывает, поэтому она обернулась посмотреть.

Это был Витя со второго этажа, совсем взрослый девятиклассник.

Он перестал свистеть и важной походкой прошёл мимо Инны, когда она уступила ему путь обернувшись спиной к своей двери. Однако сойдя с площадки на одну ступеньку, девятиклассник вдруг встал, обернулся и сунул руку ей между ног, под сарафанчик. И ущипнул за писю, сколько пускали трусики.

Было не так больно, чтобы заплакать, но всё равно плохо. Инна плотно стиснула губы, приставила указательный палец к своему виску и покрутила молча и без слов.

Оно само собой так получилось, потому что она уже видала, что если мама так покажет папе, то его это очень злит.

Витя засмеялся, опять засвистел и попрыгал из подъезда вон…

Стоя посреди гостиной, Инна решила даже не подходить к окну и не смотреть что там делают те два дурачка, которые могут только жуков калечить и тупо хохотать.

Но и в гостиной делать нечего, где только посуда с фужерами за стеклом серванта да кипа центральных газет на столе.

Пойти, что ли, посмотреть как спит кукла Даша? Инна давно её не переодевала в другое платье, а Даше наверное уже захотелось.

В метровом коридорчике между гостиной и спальней, её нежданно остановила дверь в нишу-кладовую.

Нет, та ни капельки не была открытой, ни вот на столечко. Но остановила. Как будто позвала, только не голосом, а неслышно как-то…

Инна тихо-тихо взялась за ручку кладовочной двери и резко — как если прыгаешь двумя ногами в лужу — распахнула её всю. А там!.

Огромное, до потолка, пучит на неё глазищи!.

Инна зажмурилась и завизжала так, что…

Да. Да! ДА!!

Это был — тот самый Визг. Визг оглушающе звенящий, что длится, без малейших модуляций, в застывшей, вдруг окаменелой вечности вокруг…

Визг, что прорезает оживлённый шум столичной магистрали с движением вдоль всех её полос…

Визг, при котором водители — все до единого — бьют по тормозам и не решаются поднять взгляд из втянутых до плеч голов, чтобы увидеть… а из губ регулировщика, вмиг заледеневших, схваченных жутью, роняется уже такой совсем неважный свисток…

Визг противнее любых сирен, страшней пикирующего воя…

Визг-оповещение: ОНО — тут…

Материя неуничтожима. Мы умираем, тело распадается на атомы, те смешиваются с окружающей материей, чтобы войти в состав следующего новорожденного или стать частью дерева или камня… для следующего круга жизни.

Материю невозможно уничтожить, можно лишь изменить её состояние. Разложи молекулу — получишь атом, расщепи его — останутся ионы-электроны и убегут связываться с другими атомами в другие молекулы. Разобьёшь самоё ядро и оно растечётся в кванты — нестись через просторы вселенной.

Как ни мельчи — всё без толку, покуда высвобожденные из тебя атомы не сложатся в будущего Лауреата Нобелевской Премии, которому, наконец-то, дошло, что кванты это — вселенные из своих молекул, атомов, квантов…

Водители застыли парализованные памятью атомов в своём составе, которым приходилось уже слышать этот Визг, во время пребывания в составе пращуров и праотцов пращуров, а может не только слышали, но сами же и визжали этим Визгом — подать сигнал всем остальным, что это уже — всё… что тут ОНО… пока ОНО, чуть медля, облизываясь, выбирает — которая из этих вот коллекций атомов сейчас пройдёт через перемену состояния своей материи?.

Последнее, что услыхала Инна, был этот её первобытный Визг, звеняще ровный, на грани ультразвука, посреди темени её зажмуренных — накрепко, необратимо — век…

* * *

Пазлик #3: Тоскование Недосягания

Соседи узнаются по походке, тем более с одной площадки, из № 129, двухкомнатная за стеной. Две комнаты на одного довольно-таки жирновато, но всё же следует брать в расчёт значимость должности квартиро-обладателя. Чем важнее пост возложенного бремени, тем шире должен решаться квартирный вопрос навьюченной персоны…

На весь подъезд слыхать как дышит. Захекался бедняга — ох, и тяжела ж ты, кладь на горбу ответственного члена общества. Как никак, он — Главный! Хотя, возможно, Старший… Гуманитарии не слишком разбираются в чинах инженеров.

Не знает Дмитро Иваныч и в каком цеху, конкретно, инженерит его сосед. На оборонном заводе «Прогресс» их немало всяких. Однако здравый смысл подсказывает не теревенить с оборонцами на слишком производственные темы.

При всём при этом, принципов добрососедства никто ещё не отменял и он с соседом по площадке поддерживает отношения. Хотя и краткие, но бодрые: «Доброго ранку!», «Добридень!», «Вечiр добрий!» и всегда с улыбкой.

Ты — Гл. Инж., я — Ст. Преп., необходимые обществу члены, оба два, и один другому можем и пригодиться частным порядком, в чисто человеческом ракурсе, если что…

Фр-р-р! Футы-нуты!. Что называется, пронёсся мимо на рысях, даже и не глянул, ещё чуть-чуть и — смёл бы СП своей запыхавшейся целеустремлённостью…

Длинная пола распахнутого плаща Made in Hungary импортным аллюром проскакала ниже колен Дмитра Иваныча и тому осталось лишь проглотить наготовленный «Добрый вечiр!» вместе с добрососедски радостной улыбкой.

Угу. Прошёл не поднимая глаз. Ему не до того… Счастливые соседей не замечают, весь уже там — в предвкушениях предстоящей романтичности. Погрузится сегодня по самые… ну скажем уши… например.

Нет, Дмитро Иваныч не в обиде, он понимает — мужику требуется снимать напряг застоялости. Климакса, и ответственным чинам не избежать. Потому-то и следит за собой любимым, волосы регулярно стрижёт под ноль, чтоб лысина не проступала…

Да, у Дмитра Иваныча трёхкомнатная, но так и дети ж были разнополые, ну а как выпорхнули на свои хлеба не отнимать же квадратные метры обратно, у нас, слава Богу не эпоха военного коммунизма, а Социализм с Человеческим Лицом, дожили ж, как никак…

За сына можно не переживать… Ну