Мощного телосложения, широкоплечий, он легко бы с ними справился, если бы не пруд… Лошади шарахнулись в сторону и уже через секунду оказались в воде. Увлекая вороного за собой, они тащили туда же и фаэтон с женщиной.

— Боже мой, бедняжка! — закричала Дианта. — Поспешим, ей, должно быть, нужна помощь!

— Не делайте этого ни в коем случае!

Дианта и Элинор обернулись на голос и увидели, что с ними поравнялось изящное ландо. В нем восседала властная с виду леди лет тридцати. Лицо ее было бесстрастным, но мимо воли приковывало взор. Это была графиня Ливен, жена русского посла и одна из самых могущественных попечительниц Олмака — клуба для молодых леди. Быть исключенной из него приравнивалось к смерти.

— Разве мы не должны ей помочь? — спросила Элинор.

— Конечно же нет. Не следует заводить с ней знакомство. Кроме того, эта женщина не нуждается в вашей помощи. Есть мужчины, которые в состоянии ей помочь. У таких женщин всегда кто-то под рукой…

Женщина находилась по пояс в воде и на чем свет стоял бранила беднягу Берти, барахтавшегося подле нее. Тонуть она явно не собиралась, и тем более (судя по крепким выражениям) не нуждалась в помощи себе подобных. На берегу собралась небольшая группка сочувствующих мужчин. Девушки могли лишь догадываться, что там происходило.

— Вы хотите сказать, что эта женщина… — спросила Дианта, — что она… — Девушке очень хотелось произнести «женщина легкого поведения», но даже она побоялась оскорбить пошлостью слух такой влиятельной леди.

— Вам не следует общаться с нею, — твердо повторила графиня Ливен. — Пожалуйста, оставайтесь со мной. Я полагаю, всю эту панику устроил ваш кузен? — Очевидно, графиня также принадлежала к числу женщин, совершенно равнодушных к очарованию Берти.

Он продолжал барахтаться в воде, тщетно пытаясь поймать уздечку. Ближе к берегу мужчина в синем сюртуке удерживал серых лошадей, пока грум отвязывал их от фаэтона. Как только все было сделано, он вывел их из воды. Теперь леди получили возможность рассмотреть его лучше. Перед их взорами предстал красивый тридцатилетний мужчина с хмурым выражением лица, чей могучий атлетический торс красиво обрисовывала мокрая одежда.

На женщину также стоило обратить внимание. Ей помогли выбраться на берег, и мокрый муслин облепил ее роскошные формы, не оставляя никаких сомнений в одном весьма шокирующем факте.

— На ней нет нижней сорочки, — пробормотала графиня Ливен. — Так я и думала. Бессовестная шлюха выставляет себя напоказ!

— Конечно, кто-то из мужчин непременно предложит ей что-нибудь из верхней одежды, — прошептала Элинор, краснея.

Но либо из боязни намочить костюм, либо по какой-то иной причине никто из собравшихся на берегу кавалеров не собирался этого делать. Мужчине в синем ничего не оставалось, как снять свой сюртук и набросить на плечи дамы. Та ослепительно улыбнулась, и все услышали, как она воскликнула:

— Спасибо, дорогой Рекс!

Мужчина, которого она назвала Рексом, повернулся к Берти, не оставлявшему попыток поймать собственную лошадь. Чертыхаясь, он прыгнул в воду, схватил уздечку и вывел ее на берег.

— Отчаянный малый! — изрекла графиня, не сумев скрыть восхищения. — Если бы он был тщеславен, я бы подумала, что это представление было спланировано заранее.

Бесспорно, мужчина, выводивший лошадь Берти из воды, представлял собой великолепное зрелище — бриджи обтянули бедра, мокрая батистовая сорочка облепила сильные руки и широкие плечи…

— Вы знаете, кто это? — спросила Дианта.

— Конечно. Это Чартридж.

— Не новый ли граф? — сказала Дианта, заливаясь смехом.

— Совершенно верно. А что вас так развеселило, мисс Хелстоу?

— О, давайте подъедем поближе! — взмолилась Дианта. Еще бы — Берти уже выбрался из воды, и Чартридж в нескольких словах высказал ему все, что он думал о его талантах наездника. Девушки и графиня Ливен находились слишком далеко, чтобы слышать каждое слово, но некоторые фразы прозвучали достаточно громко.

— Нужно быть глупцом, чтобы купить такую лошадь, но чтобы выехать на ней на прогулку в парк… Это, право, верх неосмотрительности! — услышали леди и расхохотались.

— Это одна из лошадей Чартриджей, — сообщила Элинор графине.

— Не может быть, — быстро ответила та. — Чартридж разбирается в лошадях. Даже не пытайтесь меня убедить, что это капризное создание из его конюшни.

— Не из его конюшни, а из дядюшкиной, — уточнила Дианта. — Вполне вероятно, что лорд Чартридж не успел еще и взглянуть на нее.

— Вы хотите сказать, что он сразу же ее продал? Понятно. Да, я слышала, что в наследство ему досталось много долгов. Но я не знала, что дела настолько плохи. Так Чартридж продал вашему кузену плохую лошадь, не зная об этом? — графиню тоже разбирал смех.

— Ну, теперь, я думаю, он об этом знает, — промолвила Элинор.

Между тем Берти уже пришел в себя. По мере того как он говорил, лицо Чартриджа выражало все большую досаду и, наконец, помрачнело вовсе. Но в этот момент прекрасная леди, которая по вине Берти побывала в воде, взяла Чартриджа за руку:

— Рекс…

— Кажется, они хорошо знакомы, — заметила Дианта.

— О, это давно в прошлом, — рассеянно ответила графиня. Затем, как бы спохватившись, резко добавила: — Девушкам не пристало интересоваться подобными вещами.

— Да, вы правы, — краснея, ответила Дианта.

Толпа у пруда рассеялась. Лошади вновь были впряжены в фаэтон, в котором уже расположилась леди с сюртуком Чартриджа на плечах. Граф оседлал своего вороного и поехал рядом с ней.

Берти вновь взгромоздился на лошадь, стоящую спокойно рядом и видимо осознавшую, что для одного дня приключений более чем достаточно. Подъехав к дамам, он поклонился графине. Та повелительным жестом остановила его:

— Не приближайтесь ко мне в таком виде, несчастный! Ради бога, мои дорогие, отведите этого джентльмена куда-нибудь, где его никто не увидит.

Кузины попрощались с леди Ливен и уехали. Какое-то время графиня, глубоко задумавшись, смотрела им вслед. Затем она встрепенулась и спросила у кучера:

— Ваш племянник служит в Олвик-хаусе, не так ли? Семейство уже покинуло Лондон?

— Нет, ваше высочество. Через десять дней они устраивают бал.

— Ах да, конечно! Теперь я вспомнила. Отлично. Едем туда!

— Думаю, вам следует заглянуть к нам, — сказала Элинор Берти, когда они покинули парк. — Мама придет в ужас при мысли о том, что вы поехали по улицам в таком виде.

Он с удовольствием принял предложение, так как его дом находился далеко от парка, а прохожие смотрели на него во все глаза.

— Вы сказали Чартриджу, что это одна из его лошадей? — спросила Элинор.

— Да, — ответил Берти. — И ему это чрезвычайно не понравилось. — Он поежился от холода, и маленькая кавалькада прибавила ходу, направляясь к Беркли-сквер.