вспомнил о просьбе майора Пугачева, и повернул обратно. Подходя к двери, я услышал за ней следующий диалог.

«Приведите себя в надлежащий вид и встаньте, как положено» — потребовал прапорщик. В ответ послышались утомленные вздохи.

«Выполняйте приказ» — тембр голоса не изменился ни на йоту. Молчание.

«Убери руки ты, прапо…» — голос горца осекся, раздался глухой удар, как будто шкаф, со всего размаха, придвинули к стене. Дверь открылась, и мы столкнулись с прапорщиком, лицом к лицу. Он вежливо отодвинул меня и крикнул в коридор.

«Дежурный — из дальней комнаты выскочил солдат — графинчик водички сюда».

«Послушай, начальство попросило подержать его подольше» — передал я просьбу Пугачева.

«Подержим» — ответил мне прапорщик и захлопнул дверь.

Я пошел к выходу, вспоминая строчки из Устава внутренней службы, которые гласили, что «..начальник должен добиться от подчиненного исполнения последним своего приказа всеми способами..»

Через три недели я приехал обратно. Во дворе гауптвахты я увидел нашего писаря. Он стоял ко мне спиной и с остервенением колол лед, работая ломом, как отбойным молотком. Работа спорилась в его руках, крошки льда летели в разные стороны.

«Опять не успеваешь» — знакомый нам обоим прапорщик наблюдал за его работой с крыльца «губы».

«Товарищ прапорщик, успею, десять минут прошло, как лом дали» — быстро затараторил писарь.

«А без лома никак, ладно собирайся, за тобой приехали, — прапорщик кивнул в мою сторону, — отдай сменку дежурному и свободен».

«Есть» — писарь образцово отдал честь и побежал в здание. «Ну, как» — прапорщик вопросительно посмотрел на меня. «Классная работа — ответил я — только, насколько ее хватит».

«Второй раз, к нам мало, кто попадает» — уверенно ответил помощник.

Даже, среди офицеров, никто особенно не желал попадать на Уссурийскую «губу». Писарь этот, кстати, после отсидки быстро перевелся в какой-то батальон.

Водитель у комбата был путный и, в Уссурийск, мы приехали около 9-ти часов вечера. Из начальства в госпитале только один дежурный врач, которого вызвали в отделение. В приемном покое зевала за столом дежурная мед. Сестра, похоже, она собиралась на боковую. Врача пришлось ждать минут сорок, изучая стенды, которые рассказывали о различных недугах, добрая половина из них была посвящена венерическим болезням.

Дежурный врач, с виду, смотрелся этаким старичком-боровичком с мохнатыми ушами. Его, видавшие виды глаза, были равнодушны как к официальному нахрапу, так и к задушевной просьбе не губить хорошего человека, коварным обманом, брошенного на койку в буйном изоляторе 4-го отделения. О деньгах я даже не заикался.

«Бесполезно — думал я, глядя в водянистые глаза дежурного, — его может разбудить только немедленное увольнение без пенсии».

«Лейтенант, подожди, — раздались мне в спину слова мед. сестры, когда я вышел из приемного покоя — я, краем уха, слышала твои просьбы».

«Вот тебе адрес начальника аптеки — она протянула мне листок — езжай к нему домой, по звонку это дело не решить, если он не поможет, то тебе здесь никто не поможет. Начальник госпиталя мужик хороший, но новенький, а всем остальным десять бумаг давай, только потом зашевелятся».

«А этот мухомор послушается» — спросил я, кивая в сторону приемного покоя. «Как миленький — успокоила меня сестра, — если работать здесь дальше хочет». «Спасибо Вам» — я протянул женщине 50 рублей.

«Рано — она отвела мою руку, — если дело выгорит, тогда и отблагодаришь. Мартьянов — мужик своенравный, езжай, а то поздно уже».

Начальник аптеки жил в трех кварталах от госпиталя, в красивом, трехэтажном доме, явно, не военной постройки. Из-за добротной, обитой черной кожей дверью слышались звуки хорошего застолья.

«Хороший знак» — подумал я, нажимая кнопку звонка.

«Папа, это к тебе» — открывшая дверь девчушка сразу убежала к гостям.

«Здравствуйте, чем обязан» — произнес дородный дядя, лет сорока, сорока пяти, на ходу вытирая «буденовские» усы.

«Размусоливать нечего» — подумал я. Коротко и ясно изложил суть дела в самом конце монолога достал из кармана деньги.

«Кто Вам дал мой адрес» — поинтересовался дядя, спокойно рассматривая банкноты в моих руках.

«Дежурная сестра» — ответил я.

«Дежурная — протянул он, очевидно вспоминая, кто сегодня в смене, — Вера значит, ну ладно».

«Сделаем так, — сказал начальник аптеки, чуть помедлив, — езжай сначала за доктором, вези его в госпиталь, обмен надо сделать быстро, чтобы санитаров не дергать и ночные прогулки по госпиталю не устраивать. Дежурному и в отделение я позвоню, документы на доктора у тебя».

«Да» — сказал я и протянул бумаги.

«Хорошо — сказал он, возвращая их, — на обратном пути заедешь в «Уссури», знаешь, этот кабак, от моего имени попроси в буфете водки, бутылок семь, вина какого-нибудь, шампанского тоже, ребята расходиться не хотят. Там и расплатишься, а потом, сразу ко мне, я тебя дальше проинструктирую».

«Хорошо» — сказал я и с легким сердцем побежал вниз. Самое трудное было решено, остались детали.

«Гони Витя на «губу» — сказал я — знаешь где». «В курсе» — уверенно кивнул водитель.

Во дворе гауптвахты стояла черная «Волга», весь перед ее был разбит всмятку. Помощник начальника караула проводил меня к начальнику гарнизонной гауптвахты. «В.В. Замесов» — прочитал я на табличке.

В комнате меня встретил стальной взгляд серых глаз начальника «губы». Старший лейтенант Замесов оказался тучным, низкорослым и лысым. Выслушав меня, он кивнул в сторону свободного стула и повернулся к прапорщику, который сидел возле него, по другую сторону стола. Напротив прапорщика находился начальник караула, возле двери дежурили два лба. Судя по эмблемам в петлицах, караул несли десантники.

Самый колоритный вид принадлежал прапорщику. Глядя в его бесшабашные глаза, я догадался, что он смертельно пьян, правый рукав кителя болтался на трех нитках, правый погон отсутствовал, вырванный с мясом. Поперек лба, шел густокрасный рубец, как будто человек с размаху ударился о железный прут. Сидел он развалясь, одна нога на другую, демонстрируя всему обществу свою расстегнутую ширинку.

«Прапорщик — спокойным голосом сказал В.В.Замесов — перед тобой бумага, пиши, все, как было, хватит перечислять мне своих знакомых генералов».

«Старлей, ты что, тупой, что ли — улыбаясь, разбитым ртом, пьяно протянул прапорщик, — отпусти ты меня, если я сейчас в Полит. управление позвоню, от тебя только один запах останется».

«Звони, — Замесов кивнул на стоящий, на столе белый аппарат — прямой, с оперативным дежурным штаба округа, попроси, чтобы переключили куда надо».

«Значит, не будешь писать — чуть погодя, спросил начальник «губы» и поднял глаза на начальника караула — в клеть его».

Завязалось нешуточное сражение. Со стола