– Батюшка?!

Затаив дыхание, девушка коснулась его щеки, та была теплой – значит, жар не возвратился и отец начал выздоравливать. Однако его молчание и неподвижность пугали ее, и Маргарет схватила со стола зеркало. Дрожащими руками поднесла его к губам отца в надежде, что оно затуманится. Время шло, блестящая поверхность оставалась ясной.

С криком девушка отбросила зеркало и упала на тело отца. Слезы хлынули из глаз, и перешли в отчаянные рыдания, все усиливавшиеся от сознания непоправимой вины перед отцом. Господи, что же она наделала!

– Я вышла всего на несколько минут, – бормотала Маргарет сквозь слезы, обнимая бездыханное тело. – Почему ты не дождался меня? Никогда больше не услышу я твой ласковый голос. Батюшка, дорогой, любимый мой, прости меня! Мне нельзя было оставлять тебя. Я страшная грешница, да покарает меня Господь!

Маргарет распростерлась на кровати, не в силах сдерживать судорожные рыдания. Если бы только можно было повернуть время вспять, она ни на секунду не отошла бы от него! Ей следовало дорожить каждым мгновением его жизни… А теперь остается только свято исполнить его последнюю волю. Она поедет в Йоркшир к деду, где мать будет счастлива, отец знал это – ведь он любил жену так же, как и дочь… Мысль об утраченной любви вызвала новый приступ горестного плача. Маргарет подняла голову и сквозь пелену слез долго смотрела в недвижные глаза отца, затем бережно закрыла их и поцеловала холодеющую щеку. Потом медленно встала и опустилась на стул рядом с кроватью.

От плача у нее разболелась голова, и она никак не могла поймать какую-то ускользающую мысль. Она потерла виски и попыталась сосредоточиться… Вспомнила о забытом во дворе кружеве, наверняка испорченном прошедшим ливнем… Нет, не то. Что-то еще беспокоило ее…

Боже, а Джонатан! Ведь отъезд из Лулворта означает разлуку с ним! Мать никогда не разрешит им быть вместе, а Маргарет не может не исполнить волю отца. Так вот какое твое наказание, Господи! Уронив голову на стол, Маргарет предалась новому взрыву отчаяния.

Джонатан проснулся рано, хотя сегодня ему уже некуда было спешить: в прошедшие два дня он помогал достойно провести похороны сквайра Смитсона, смерть которого поразила горожан – никто не предполагал, что он был болен настолько серьезно. Видя опустошенную горем любимую девушку, Джонатан стремился избавить ее от забот, и сам оплатил необходимые расходы.

Надо бы постараться застать Маргарет одну, его встревожило, как она разговаривала с ним на последнем свидании. Но усталость брала свое, он сонно потянулся и спрятал голову под подушку, чтобы попытаться досмотреть замечательный сон, в котором он обнимал девушку.

– Джонатан, ты уже проснулся? – раздался у дверей голос его старшей сестры Розалинды.

– Нет, оставь меня, я сплю.

– Мне нужно поговорить с тобой, принесли письмо от Маргарет.

– Что же ты сразу не сказала?

Он сел в постели и, нетерпеливо вскрыв конверт, стал вчитываться в размытые слезами строки. Не веря глазам, он оцепенел. Снова уставился в письмо, затем на Розалинду, растерянно хлопая длинными ресницами.

– Ничего не понимаю. Что она имеет в виду, когда пишет, что должна теперь жить в Йоркшире, как хотел ее отец?

– Ах, Джонатан, не хотелось бы мне огорчать тебя, но что поделаешь! Никто из нас и не знал, что мать Маргарет – аристократка, хотя теперь-то понятно, почему она так задирала нос, будто во всем городе не было человека, достойного ее. А сейчас, когда ее муж умер, леди Элеонора забирает Маргарет к своему отцу, графу. Говорят даже, что уже подыскали ей жениха из благородных…

– Господи, я сойду с ума! Мне нужно немедленно поговорить с ней. Выйди, я оденусь.

Джонатан выпрыгнул из постели в ночной рубашке и стал лихорадочно собирать одежду.

– Да они еще ночью уехали из Лулворта, девочка сказала, та, что принесла письмо. А люди, которые приехали с адвокатом, будут охранять их в пути.

Ошеломленный, Джонатан застыл без движения, стараясь осмыслить происшедшее.

– Тогда я поеду за ними. Я знаю, что она любит меня. Я должен уговорить ее отказаться от этой свадьбы и не губить свою жизнь.

– Конечно, поезжай, но тебе придется поспешить, чтобы догнать их.

– Я догоню, – бормотал он, поспешно натягивая одежду, – вот увидишь, я ее догоню!

Через три месяца Джонатан въехал на конный двор Кавендишей на новом гнедом жеребце. Услыхав стук копыт, мать и Розалинда выбежали навстречу.

– Джонатан! Где ты раздобыл такого красивого скакуна? – спросила мать, поглаживая лоснящуюся шею коня.

– Здравствуйте, мои дорогие! За Фаэтона нужно сказать спасибо твоему мужу, сестренка, благодаря ему меня зачислили в королевскую гвардию. Я уезжаю в Нидерланды… в конце недели.

Он лихо спрыгнул с коня, но был невесел.

– О, сынок, ты уже говорил об этом, но я снова тебя прошу, не уходи на войну! Неужели у тебя действительно так все плохо?

Юноша грустно посмотрел на мать. Куда уж хуже, если, несмотря на бешеную скачку, он так и не смог догнать Маргарет, и теперь она недосягаема для него? А письмо от любимой, в котором она сообщает, что выходит замуж за другого, как этого якобы хотел ее дорогой отец?..

– Ты знаешь, что дед Маргарет отказал мне, когда я просил ее руки. – Овладев собой, он решил объясниться с матерью перед разлукой. – На мое первое письмо к ней ответа не было, а на второе ответил сам граф. Он сообщил, что писать Маргарет бесполезно, потому что мои письма будут перехватывать и что… в конце этой недели она выйдет замуж. Это письмо шло сюда больше двух недель… Я только что получил его, вот и решил отправиться на войну, – поспешно закончил он, чувствуя, что может расплакаться, как мальчишка.

– Вы только послушайте его! – возмущенно воскликнула сестра. – Сложил ручки, будто Маргарет в неприступной крепости и ничего нельзя поделать!

– А что я могу сделать, если мы с ней еще несовершеннолетние?

– Не расстраивайся, братишка. – Розалинда ободряюще похлопала Джонатана по плечу. – Я уверена, что она любит тебя, только на пути вашей любви появились препятствия.

– Знаешь, матушка, я никогда не хотел быть торговцем мануфактурой, как отец, и оставался в Лулворте только из-за Маргарет… Ох, прости меня, ради Бога, – Джонатан обнял мать за плечи, увидев ее глаза, полные слез. – Но пойми, я хочу помочь людям, оказавшимся во власти испанцев: их сажают в тюрьмы и подвергают жестоким пыткам. У них отнимают земли и имущество. Кроме того, есть опасность, что, завоевав Нидерланды, Испания нападет и на Англию. Так что выходит, мы будем воевать за наше отечество.

– А в Германии, говорят, самые лучшие оружейные мастера, а ты всегда интересовался оружием, – сказала Розалинда, пытаясь направить мысли юноши в сторону от военных действий. – Попробуй научиться у них чему-нибудь, если представится возможность.

– Что ж, попытаюсь, – пообещал он, чтобы успокоить сестру.