Шеннон вдруг захотелось на свежий воздух, она выдвинула ящик комода и схватила первый попавшийся купальник. Очутившись под палящими лучами солнца, она направилась к южному мысу пляжа, быстро семеня босыми ногами по раскаленному песку и чувствуя, как кровь пульсирует в венах. Теплый морской ветер ласково обвевал полуобнаженное тело.

Шеннон мысленно прокручивала в памяти все события, произошедшие за последние сутки. Голос на автоответчике, вероятно, принадлежал какому-нибудь одинокому человеку, который искал того, кто проявит сочувствие, выслушивая его. Когда выходишь в эфир, будь то радио или телевидение, у людей создается впечатление, что ты их хороший знакомый. Поэтому не стоит придавать такого большого значения этому звонку и письму. Нужно просто сменить номер телефона, а если звонки будут продолжаться, можно найти прекрасный способ объяснить ему, что к чему. То, что она неожиданно испытала, думая о Блейке и об их первой встрече, волновало Шеннон гораздо больше. Наверное, ей нужно радоваться, что все произошло именно так. Страх перед тем, что она вообще могла не испытать этого чувства, удвоился после того, как год назад преждевременно ушел из жизни ее отец. Фактически его смерть заставила Шеннон в корне изменить всю свою жизнь. Она начала с того, что разошлась с Греггом, а затем последовало еще много других перемен.

Шеннон замедлила шаг. Та умиротворенность, которая царила на пляже, снова зародила в ней чувство сомнения: а права ли она была, когда после смерти отца поменяла работу и выбрала неопределенную жизнь свободной журналистки, а кроме того, оставила своего надежного, но не вызывающего у нее ровным счетом никаких чувств жениха в надежде встретить единственную в жизни романтическую любовь. Та, которую с колыбели учили превыше всего ценить надежность и стабильность, решилась поставить на карту все в надежде получить шанс на истинное счастье.

Ее отцу, Реймонду Смиту, было всего шестьдесят три, когда он умер от рака. Доведенный болезнью до крайнего истощения, он стал просто тенью того скромного человека, которого Шеннон любила и уважала все свои двадцать семь лет. Это заставило ее усомниться в той цене, которую отец заплатил за свою правильную (по учебникам) жизнь. В чем был смысл его тяжелого труда, его жертвоприношения с девяти утра до пяти дня в обмен на регулярную зарплату? И таков был его пример для нее?! Но она больше не видела проку в том, чтобы прозябать на работе, которая не сулила никаких перспектив. А еще ей не хотелось связывать себя семейными узами с человеком, который изъявлял желание заботиться о ней, в то время как она сама прекрасным образом могла это делать. И наконец, хоть ей было еще только двадцать семь, она уже знала не понаслышке, что жизнь в любой момент может резко оборваться.

На следующий день после похорон отца Шеннон уволилась из местного филиала Пи-би-эс, вернула Греггу его подарок — красивое, со вкусом сделанное кольцо с бриллиантом и сняла крохотную квартирку на побережье. Это было год назад. Она скорбела об отце каждый день, но ни разу не испытала сожаления о той жизни, с которой безвозвратно порвала. Она чувствовала, что отец, будь он сейчас жив, понял бы ее стремление к независимости и к тому, чтобы сделать карьеру, которая для Шеннон значила многое. Он, может быть, даже принял на ура ее желание пойти на риск в надежде найти любовь, которая будет длиться всю жизнь.

Шеннон всматривалась в сверкающую даль зеленовато-голубого Мексиканского залива, вдыхая пропитанный солью воздух, и ей казалось, что волны омывают ей душу.

Она вдохнула полной грудью и легла на песок, подставив свое тело солнцу.

Утро понедельника началось с пронзительного телефонного звонка. Шеннон попыталась нащупать назойливо трезвонящий аппарат, не в силах разомкнуть тяжелые ото сна веки.

— М-м, — это все, что она в силах была произнести, когда поднесла трубку к губам.

— Шеннон Смит, ах ты соня эдакая! До сих пор валяешься в постели? — прозвучал веселый женский голос. — И как это некоторым удается так долго дрыхнуть?

Шеннон зевнула в ответ:

— Может, кто и дрыхнет, но не я. И прошу тебя, не надо извиняться за то, что разбудила меня ни свет ни заря.

Тихо постанывая, Шеннон уселась на кровати, оставив всякую надежду на то, что еще можно будет «доспать». Послышалось громкое и отчетливое хихиканье Ингрид:

— Ну извини, Шеннон, я знаю, как вы, звезды эфира, любите поспать, но у меня и в самом деле кое-что важное. — Ингрид громко и важно откашлялась перед тем, как продолжить: — Миссис Смит, вы приглашаетесь на собрание, которое состоится сразу после полудня.

— Нет, скажи, что это шутка, — запротестовала Шеннон. — Ты же знаешь, что до трех дня я занята.

— Извини, дорогая, но, видно, что-то произошло. Никто не знает почему, но сегодня на радиостанции в час дня будет общее собрание. Я имею в виду, что все там обязаны присутствовать, но зачем, этого никто не объяснял. Мне отметить в списке, что ты придешь?

— Ну, конечно, Ингрид, дорогая. — Шеннон, у которой был дар к перевоплощениям, заговорила голосом светской дамы: — Я, безусловно, не пропущу его ни за что на свете! А как бы узнать, это официальное мероприятие или можно надеть что-нибудь из повседневной одежды? Хотя нет, милая, не говори ничего. Я попрошу горничную приготовить что-нибудь соответствующее событию!

Ингрид, которая была одной из самых больших поклонниц Шеннон, захихикала и в тон ответила:

— Я принимаю эти слова как положительный ответ! Да, Шеннон, — добавила она приглушенным голосом, — у меня такое чувство, что случилось что-то серьезное. Это ощущается в самой атмосфере!

— Спасибо, Ингрид. Встретимся в час.

Шеннон положила трубку и задумалась. Почему вдруг такая срочность? Что послужило поводом для столь экстренного собрания? Если Ингрид говорила, что что-то произошло, то так оно определенно и было. Будучи исполнительным секретарем генерального менеджера вот уже пять лет, Ингрид имела прекрасную интуицию, которая срабатывала, как надежная сигнальная система. В WDVE, как и на любой другой радиостанции, периодически происходили изменения, как в отношении структуры, так и в отношении штата сотрудников. Интересно, что же будет на сей раз. Впрочем, все выяснится в час дня, и нет смысла волноваться заранее. Часы показывали, что еще есть время сходить на залив до того, как надо будет одеваться и отправляться в Тампу, поэтому Шеннон поспешно надела купальник и отправилась на пляж, чтобы совершить небольшой заплыв и таким образом внести хоть какое-то разнообразие в рутину утренних дел.

Шеннон оделась как обычно, вытащив первые попавшиеся вещи из шкафа. Это оказалась белая мужская футболка, которую она заправила в довольно поношенные джинсы, обтягивающие ее, как вторая кожа. Тонкую талию она затянула кожаным ремнем табачного цвета, который гармонировал с ее любимыми полуботинками. Шеннон устраивало то, что, работая над радиопередачей, не нужно было одеваться официально (по протоколу). И сейчас, собираясь на столь неожиданное и таинственное собрание, для разнообразия она надела наверх блейзер изящного покроя, который придал некоторую изысканность ее непритязательному виду.