Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все согласились с таким предложением. Нужно было немного растрясти кости.
Как только в баре заиграла «Тропикана-женщина», девушки уже были наготове. Есения раскинула руки, отдаваясь танцу сполна, и схватила подруг в охапку, заставляя их подпевать каждой строчке. Они раскраснелись, растрепали укладки и, кажется, потеряли один из телефонов где-то на полу, но это их никак не беспокоило.
Они были по-настоящему счастливы.
И даже если бы бар превратился в пышную дворцовую залу, а сомнительные личности вокруг — в изящных господ, ничего бы не изменилось. Наверное, они бы даже продолжили петь ту же песню, невзирая на осуждающие взгляды представителей высшего общества.
Ведь что вообще может остановить тебя от безумств, когда рядом стоят те, с кем ты прошёл всё, что только возможно?
— Девочки, я вас всех так люблю-ю-ю-ю, — закричала Соня, зацеловывая щёки каждой девушки.
Женя улыбалась и жмурилась от удовольствия.
Прозвучала последняя нота. Исходя из предполагаемой музыкальной программы, следующей должна была заиграть песня «Самбо белого мотылька».
Вместо этого секундную тишину разрезал громкий выстрел.
Глава 3. Невозможно
Время замедлилось.
Всё вокруг провалилось в тягучее, ленивое небытие. Евгения поймала ощущение бесконечного полёта и словно вышла из тела, глядя на мир глазами каждого находящегося здесь человека. Девушка в синем платье открывает рот в истошном вопле, но голоса не слышно. Молодой парень кривит лицо, зависнув в прыжке над барной стойкой. Есения испуганно распахивает глаза, инстинктивно хватая руки Агаты и Сони сильнее.
Мгновение с громким хлопком трескается по шву.
За спиной лопнула пустая бутылка, мелкой стеклянной крошкой разлетевшись по столу.
Внезапно вернувшиеся звуки накрыли Женю с головой, и она инстинктивно присела на корточки, пытаясь спрятаться от невидимого врага.
Это он. Это он. Это он.
Кошмары устали прятаться.
Только не снова…
«Я не могу оставить их».
— Госпожа! Госпожа, поднимитесь!
Незнакомый мужской голос выводит Евгению из непонятного транса, и она чуть ли не ползком пробирается вперёд, чувствуя, как её плечо крепко стискивает тяжёлая рука, указывающая путь. Как оказалось, преодолевать препятствия в виде паникующих людей не так-то просто. Женя едва не упала, зацепившись за чьи-то ноги (кажется, это была всё та же дама в синем), и, когда прогремел второй выстрел, окончательно пришла в себя.
Ей надо бежать. Срочно.
Предпосылок не было, но обострившаяся интуиция не врёт: это по её душу.
Все запасы алкоголя, стоящие в изысканных шкафчиках позади стойки, рассыпались вдребезги. Остро запахло спиртом и чем-то неуловимо-ягодным. Женя окончательно поднялась и смешалась с бегущей к выходу толпой. Где остальные? Неизвестно. Взгляд ухватился за край светлого блестящего платья Сони, и Евгения потянулась к нему навстречу, но всё те же загадочные руки вдруг схватили её за шкирку и чуть ли не волоком вытащили на улицу.
Женя оглянулась в поисках неизвестного проводника, но успела заметить только затылок. Чёрные густые волосы. Впрочем, их обладатель быстро скрылся из виду, коротко обернувшись напоследок.
Глаза — янтарный мёд.
Госпожа, вы знаете, куда идти.
Женя знает. У неё всегда замечательно получалось уходить в тень.
Она шмыгнула за угол дома и пропала из виду. Благостная темнота обняла её, как мать младенца, и надёжно скрыла от нежелательных глаз.
Сползти вниз по стене, пальцами чувствуя крошащийся кирпич. Почему-то холодный, несмотря на душную летнюю ночь. Вдохнуть и выдохнуть, приводя мысли в порядок, а потом — разрыдаться, молча, глотая слёзы и чувствуя, как совершенно по-детски дрожит подбородок.
— Я умру. Я умру, я умру, я умру, я умру яумруяумруяумру…
В нос ударил секундный терпкий запах, и тени вокруг напряглись. Были бы они кошками, то выгнули бы спину и зашипели. Кто-то другой посетил одинокое царство — кто-то, кто представлял опасность. Этот загадочный «кто-то» оставил за собой мимолётный шлейф: осенняя сырость, сладкие подгнившие яблоки и, почему-то, ладан.
А потом — пропал.
Женя изо всех сил впилась руками в волосы и сжалась в комок. Именно такой её и нашли подруги — растрёпанной, напуганной и вмятой в стену, будто бы пытающейся слиться с кирпичной кладкой.
— Женя, ну ты что… Ну всё, тише, тише… — наперебой забормотали они, присаживаясь рядом и суетливо обнимая Евгению. Тьма молчаливо обступила их, прилежно сторожа покой.
— Он… приходил за мной… я это… з-знаю… — сквозь всхлипы Жени сложно было расслышать что-то внятное, но в целом, говорила она одно и то же.
— С ума сошла со своими кошмарами, — Соня прижала её голову к своей груди. — Это просто какой-то идиот с пушкой набухался и решил, что он в тире. Всё хорошо. Никто, кроме охуенно дорогого алкоголя, не пострадал.
— Там уже менты подъехали, — кивнула Есения в сторону бара.
И правда — Женя только сейчас услышала вой сирен и отсветы полицейских мигалок. Им точно не стоило попадаться на глаза стражам порядка. Благо, под покровом ночи они могли беспрепятственно пройти незамеченными даже сквозь шумную толпу. У всего были свои границы, конечно, но в таких ситуациях Женина своеобразная невидимость справлялась неплохо. Может быть, именно благодаря ей она и смогла покинуть бар нетронутой.
В голове вдруг вновь проступают очертания удивительного незнакомца.
Госпожа…
Она помнила это обращение, но никак не могла вспомнить того, кто любил им злоупотреблять.
Успокоив подругу, девушки осторожно выглянули из-за угла. Толпа напуганных людей несколько поредела, а оставшихся бедолаг взяла под контроль полиция и подоспевшие работники скорой помощи. Какая-то зарёванная девушка выла в плечо здоровому мужику в форме, истерично пытаясь поправить порвавшуюся лямку.
— Всё в порядке, — как по написанному твердил он звучным голосом, — дебошира уже арестовали, вам бояться нечего. Скажите, сколько выстрелов было?
Арестовали?
Женя перевела взгляд левее. Из окна полицейской машины выглядывал мужичок лет тридцати пяти, пьяный в стельку. С виду — ничего примечательного, простой работяга, который налакался до чёртиков и решил устроить весёлую перестрелку, внешность обманчива, в конце концов. Но когда их взгляды встретились, девушку точно ледяной водой окатило.
— Это не он, — она энергично замотала головой.
— Что? — переспросила Агата, старательно отводя подругу подальше — та, чего доброго, могла броситься прямо в руки полиции.
— Это не он. У него взгляд пустой. Это не он. Соня, посмотри сама.
Соня прищурилась. Её очки, спустившиеся сейчас на самый кончик носа, были бесполезны: то, что она пыталась разглядеть, не требовало особой остроты зрения. Оно требовало остроты души. Тем не менее, часто многие не могли выдержать этого лёгкого, будто бы презрительного, прищура, который выворачивал
