Войдя в зал заседаний в Адлерхорсте, Гудериан обнаружил, что здесь уже находятся Гитлер со своими военными помощниками, а также рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Тот после июльского покушения на фюрера был назначен также командующим резервной армией. Все руководители гитлеровской ставки достигли высокого положения благодаря беспрекословной лояльности вождю. Начальник штаба ОКБ, фельдмаршал Кейтель, был известен своим непомерным угодничеством Гитлеру. Раздраженные армейские офицеры даже называли его "государственным гаражным слугой" либо "придворным ослом". Генерал-полковник Йодль, человек холодный и жесткий, являлся куда более компетентным военачальником. Но и он почти никогда не пытался воспротивиться попыткам Гитлера контролировать действия каждого фронтового батальона. Осенью 1942 года над Йодлем даже замаячила угроза отставки за то, что он посмел противоречить своему начальнику. Генерал Бургдорф, главный военный адъютант фюрера и начальник управления по личному составу армии, заменил на этом посту генерала Шмундта, смертельно раненного в Вольфшанце бомбой Штауффенберга. Именно Бургдорф передал яд фельдмаршалу Роммелю, сопровождая этот акт ультимативным требованием совершить самоубийство.

Используя разведывательные данные генерала Гелена, Гудериан обрисовал ситуацию на Восточном фронте и заявил о готовности Красной Армии начать мощное наступление. Он отметил, что операция может начаться в течение ближайших трех недель, а поскольку наступление в Арденнах теперь приостановлено, необходимо перебросить с Запада на Вислу максимально возможное количество дивизий. Не дожидаясь окончания доклада, Гитлер прервал начальника генерального штаба. Фюрер объявил, что все эти оценки ничего не стоят. Они являются полным абсурдом. Советская стрелковая дивизия, по его мнению, никогда не достигала численности в семь тысяч человек, а русские танковые корпуса едва ли вообще имеют танки. "Это величайший обман со времен Чингисхана, — закричал он, вставая с места. — Кто несет ответственность за составление всей этой чепухи?"[13]

Гудериан уберег себя от искушения ответить Гитлеру, что обманщиками сейчас являются не русские, а сам фюрер. Что это он, Гитлер, оперирует номерами германских "армий", хотя те, по существу, превратились в корпуса, это он говорит о "пехотных дивизиях", размер которых уменьшился до одного батальона. Вместо этого Гудериан принялся защищать правдивость сведений генерала Гелена. Однако его речь была вновь прервана. Генерал Йодль неожиданно взял слово и заявил, что продолжение наступления на Западе вопрос решенный. Именно эти слова и хотел услышать Гитлер. На тот момент Гудериан, видимо, ему уже надоел.

За обедом начальник генерального штаба услышал еще более категорическое высказывание по поводу своего доклада. Гиммлер, назначенный к тому времени еще и командующим группой армий на Рейне, обратился к Гудериану со следующими словами: "Мой дорогой генерал-полковник, я полагаю, что русские и не думают о наступлении. Все это не более чем блеф". Гудериану не оставалось ничего другого, как вернуться назад, в Цоссен.

Тем временем потери немецких войск на Западном фронте продолжали расти. Во время наступления в Арденнах и во вспомогательных операциях вермахт потерял восемьдесят тысяч человек. К тому же наступление съедало огромное количество и так быстро тающих запасов горючих материалов. Однако Гитлер с маниакальной настойчивостью продолжал отрицать, что нынешняя ситуация опасно напоминает события 1918 года. Тем не менее становилось все яснее, что германская военная инициатива в Арденнах зимой 1944–1945 годов по своим последствиям будет практически равнозначна последнему большому наступлению немецкой армии в Первой мировой войне — операции "Кайзершлахт". Для Гитлера события 1918 года по-прежнему оставались символом предательства, ударом "ножом в спину" со стороны революционеров, которые скинули кайзера и подтолкнули Германию к поражению.

Гитлер между тем, как никогда, стал откровенен в приватных высказываниях. "Я знаю, что война проиграна, — признался он своему адъютанту по люфтваффе полковнику Николаусу фон Белову. — Вражеское превосходство слишком велико"[14]. Однако фюрер не уставал обвинять в нескончаемых поражениях именно окружавших его генералов. Для него вообще все армейские офицеры являлись потенциальными "предателями". Гитлер подозревал многих из них в симпатиях к участникам неудавшегося заговора, хотя и продолжал награждать их орденами. "Мы никогда не сдадимся, — говорил он. — Нас могут уничтожить, но тогда мы возьмем вместе с собой и весь остальной мир".

Опасаясь фатального развития событий на Восточном фронте в районе реки Вислы, Гудериан еще дважды посещал ставку фюрера в Адлерхорсте, но что-нибудь изменить ему так и не удалось. Более того, он неожиданно узнал, что Гитлер без всякого совета с ним приказал перебросить танковые войска СС с фронта на Висле в Венгрию. Фюрер, как всегда убежденный, что только он может правильно оценить стратегическую обстановку, неожиданно решил нанести контрудар именно в этом районе. Он обосновывал это необходимостью вернуть для Германии потерянные нефтяные месторождения. На самом деле Гитлер хотел прорваться к Будапешту, окруженному Красной Армией еще накануне Рождества.

Очередной визит Гудериана к фюреру 1 января 1945 года совпал с традиционной раздачей режимом наград отличившимся военачальникам и персональными пожеланиями фюреру "счастливого Нового года"[15]. В этот же день в Эльзасе началась крупная операция немецких войск, призванная поддержать наступление вермахта в Арденнах. Однако с первых же часов она обернулась катастрофой для сил люфтваффе. Геринг безответственно собрал на одном участке до тысячи немецких самолетов и приказал им атаковать наземные цели западных союзников. Этот приказ, который весьма впечатлил Гитлера, на самом деле привел к окончательному краху боевой мощи немецких ВВС. Он дал возможность союзникам завоевать полное господство в воздухе.

В тот день немецкое радио транслировало новогоднюю речь фюрера. О боях на Западе, которые начали складываться неудачно, в ней не упоминалось. На удивление мало Гитлер говорил и о "чудо-оружии". У многих немцев возникло сомнение, что передача шла в прямом эфире, подозревали, что выступление фюрера записали предварительно на пленку. Особо недоверчивые даже посчитали, что вся речь была сфальсифицирована. У таких подозрений имелись серьезные основания. Действительно, Гитлер не показывался на публике уже довольно долгое время, и распространение различных слухов стало неизбежным[16]. Кто-то утверждал, что фюрер уже совершенно сошел с ума, а его друга Геринга упекли в секретную тюрьму, поскольку тот хотел убежать в Швецию.

В новогоднюю ночь многие берлинцы не захотели поднимать бокалы и традиционно желать друг другу счастья. Слишком велик был страх перед наступающим годом. Семья Геббельса ужинала в компании полковника Ханса Ульриха Руделя, выдающегося воздушного аса, неоднократно отмеченного высшими наградами рейха. Главным блюдом в меню был картофельный суп. Тем самым один из руководителей рейха подчеркивал свой аскетизм[17].