Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почему у тебя такие холодные пальцы?
– Я играла со Смертью, а у неё холодные руки. Это заразно.
– Разве ты не можешь согреться?
Анна криво улыбнулась и сорвала ещё одну виноградину. Азис с готовностью открыл рот. Тёмная снова пронесла плод за зубы мальчика, но вела себя при этом по-другому. Медленно и аккуратно, повторяя своими губами движения губ Азиса, словно мать, кормящая младенца с ложечки – это то, что можно было бы увидеть со стороны. Но лишь мальчик мог почувствовать, как кормившие его пальцы ласкались о влажный язык и нежные губки; с каким напряжением Анна возвращала пальцы наружу, как смотрела на тёплое, словно свежая рана, горло. Как, сама того не замечая, облизывала собственные губы.
«Много ли эссенции я смогу добыть из него?.. Впрочем, он совсем ребёнок, у него и железы ещё толком не работают».
– Тебя когда-нибудь любили? – Анна запустила свои по-прежнему холодные пальцы в короткие чёрные волосы мальчика.
– Меня любит мама, и папа, и бабушка. И сестра, – неуверенно перечислил Азис, стараясь убрать голову из-под ладони чужой ему тёти. – А тебя?
– Добровольно – нет. Обычно.
Щекой и мочкой уха Азис ощутил прикосновение сухих губ и шершавого языка.
В горле мальчика встал ком.
– Не хочешь принять душ? – шёпот лился ему в ухо вместе с неровным дыханием. – У меня столько горячей воды, сколько ты захочешь.
Дома с водой, в самом деле, было сложно. Особенно с горячей: её включали лишь по вечерам, и то не всегда. Сознание Азиса оказалось мухой в липкой паутине гигантского паука. Язык с трудом шевелился из-за приторного виноградного сока, в желудке словно начался сквозняк, стремительно поднимавшийся к рёбрам. Как будто что-то внутри разорвалось. В низу живота похолодело.
– Я не… я не…
Или это были её холодные пальцы?
– Тс-с-с…
4
Пока женщина в чёрном и Азис пробирались сквозь толпу ночных гуляк, Мадина разрывалась между страхом за брата и страхом перед его похитительницей. Нельзя было упустить их из виду, но даже если она их и догонит, то что она сделает? Нужна помощь взрослых, и Мадина кидалась ко всем, кто только попадался на пути. Однако…
Раз за разом потоки детского сознания разбивались о гримасы замешательства: люди не понимали, чего от них хочет эта торопыга. Казалось, посреди дороги разыгралась какая-то жуткая в своей дикости пантомима. Девочка с выпученными глазами хваталась за горло, нервно кивала в сторону дороги и заламывала пальцы, словно умоляя пойти за ней, но не то что не произнесла ни единого слова – она не издала ни единого звука. Туристы сочли за благо не задерживаться рядом с беспризорницей (мало ли что), дети с родителями оглядывались на неё, а одна старушка даже попыталась всучить Мадине тысячу сум, но девочка лишь закатила глаза и убежала.
«Не поможет! Никто мне не поможет! Она ведьма! Она меня заколдовала!»
Ноги Мадины налились тяжестью. Колени сами собой подогнулись, а губы будто пальцами растянули в гримасу отчаяния. Пазухи носа ощущались как две крохотные дождевые цистерны, в которые долгое время стекали капли, и вот теперь вода поднялась до краёв. Мадина согнулась в беззвучных рыданиях и опустилась на колени, закрывая лицо ладонями. Горячие капли тихо находили пространство между детскими пальцами и проливались на пыльные плиты.
«Помогите же мне! Помоги-ите же мне-е-е!!!»
Порыв ветра бросил в лицо горсть пыли. В глазах защипало ещё сильнее. Хотелось разреветься, но звук застрял в горле. Более того, казалось, что поразившая Мадину немота распространилась на всё вокруг; только что шумевшая музыка стихла, голоса перешли в тихий бубнёж на грани шёпота; отзвуки шагов потеряли гулкость, словно под ногами у сотен людей не асфальт и каменные плиты, а спортивные маты.
Действительно ли мир так, по-своему отреагировал на детское горе, или сознание девочки подошло опасно близко к отключению, или это «проклятие ведьмы» приняло столь ужасную форму: заглушать не только голосок Мадины для всех вокруг, но и отобрать у девочки сам мир – неясно. Но на фоне увядающего, чем-то напоминавшего белый шум в сломанном телевизоре мира яркой вспышкой высветилась мысль:
«Они мне не помогут».
– Азис… братик…
Упёршись ладонями в землю, Мадина проползла на четвереньках около метра, оставляя под собой слёзный след. В этой отчаянной попытке сбежать от реальности она бы проползла ещё не один метр, но коленка угодила в выбоину. Боль заставила девочку всхлипнуть, но каверны под глазами уже опустели. Рубеж преодолён. Размывшийся было мир вновь обрёл чёткость, и Мадина рискнула поднять голову.
Ведьмы с мальчиком в зоне видимости уже не было. Однако страх и желание просто лечь и больше никогда не вставать на время спрятались куда-то глубоко-глубоко, и на их место пришла странная уверенность. Уверенность в том, как следует поступить, даже если этот шаг провален изначально. Уверенность в том, где нужно искать брата.
Естественно, Мадина видела уведшую Азиса женщину впервые, но почему-то ей казалась, что эта бледная сероглазая гадина не местная. А значит…
«Братик! Ты вернёшься домой! Вернёшься! Даже если я не вернусь…»
***
Жизнь любит и умеет подкидывать сюрпризы, хотя они и не всегда приятные. Даже здесь, под лучами жаркого узбекского солнца днём и в потоках сухого тёплого воздуха после заката, кто-то умудряется простыть. Сложно представить и ещё сложнее признать. Как же летом без мороженного?
Алина зашмыгала носом уже на обратном пути к «Амулету». Сочетание газировки со льдом и столика под кондиционером оказалось серьёзным испытанием для организма, хотя, казалось бы, температура воздуха не опускалась ниже двадцати двух градусов.
– Да ничего страшного, – успокаивал Саша, протягивая девушке одноразовый платок. – За ночь под одеялом согреешься
(«Может, убрать эту чёртову тумбочку куда-нибудь в коридор и сдвинуть кровати? Что я, в самом деле, переживаю? Всё же легко поправить…»),
– утром будешь как баклажан.
Использованный платок отправился в ближайшую урну. Идти до «Амулета» оставалось совсем немного. На дороге, едва не заходя за границу тротуара, туристы заметили полупустой мешок с пёстрыми заплатками. Присмотревшись, Саша смог различить худые ноги и руки и маленькую чернявую головёшку. Мешок оказался сжавшейся в клубок девочкой лет восьми-девяти.
Пока парень разглядывал это чудо, Алина уже успела добежать до входа в гостиницу. Встав к лакированным дверям вплотную, она с усилием втянула ноздрями воздух.
Что-то не так. Девушка отошла к стене и вдохнула снова…
– Саша, я запахов не чувствую!
– Чего?
– Пыль на стене и лак на двери. Я их не чувствую! – и ещё раз шмыгнула носом.
– Не торопись, – попытался успокоить подругу