– Ты-то откуда знаешь? – не удержался Оливер.

– О! – Диана снова топнула. – Ну вот что ты за человек?.. Оттуда знаю. Он сам мне сказал, понятно? Джон только что позвонил с аэродрома. Говорит, что у их эскадрильи учебный полет, они вот-вот взлетают и будут над Уилдом через двадцать минут. Просит, чтобы мы ехали в Аппер-Хартфилд – они будут пролетать прямо у нас над головой. Давай же, бегом!

В холле появилась Гвен.

– Почему все кричат?

– Звонил Джон, – сказал мистер Арнольд, лихорадочно открывая один за другим выдвижные ящики в поисках ключей от машины. – Через несколько минут он будет тут пролетать. Если мы хотим его увидеть, ехать нужно прямо сейчас.

– Где пролетать? – не поняла Гвен. – Расскажи наконец, что происходит?

– Как я расскажу, если ты со своими вопросами не даешь и слова вставить? Надевай скорей пальто, поедем смотреть, как Джон летает на «Спитфайре». Да где же эти чертовы ключи?!

Три минуты спустя мистер Арнольд с женой и дочерью мчались в автомобиле мимо голых деревьев в направлении Аппер-Хартфилда. Прошлым летом мистер Арнольд частенько парковал там машину во время уединенных прогулок по окрестностям.

Сегодня мартовский воздух под уже по-летнему синим небом был свеж. Пока машина петляла по узким дорожкам, Диана и Гвен высовывали головы в окна.

– Кажется, я их вижу! – крикнула Диана, когда зеленый «Хамбер» свернул на юг и за дубовой рощицей яркой страницей открылся северо-западный лоскут неба. – Вон там, смотрите, как стайка маленьких рыб! Да нет же, папа, ты не туда смотришь!

Оливер резко затормозил у сельской церкви и выскочил из машины.

– Быстрее, в роще за церковью есть поляна. Оттуда будет видно.

Через несколько мгновений все трое уже стояли на заросшем травой холмике – заброшенной и почти забытой могиле крестоносца, миропомазанного восьмьюстами годами ранее.

Они смотрели в небо на новых тамплиеров – будущих небесных воинов, еще не испытанных в битве.

– Боже, – бормотал мистер Арнольд, когда дюжина «Спитфайров» пролетала над их головами, раскатисто ревя моторами, а солнечный свет скользил по плексигласовым кабинам и алюминиевым крыльям. – Боже, еще совсем чуть-чуть и Джон окажется на войне…

От этой тревожной мысли он содрогнулся.

– Что такое, папа? – спросила Диана.

– Ничего, милая, – ответил мистер Арнольд, пытаясь отогнать дурные предчувствия. – Просто интересно, в каком из них Джон.

Эскадрилья шла на юго-восток, в сторону Ла-Манша, оглушительный гул постепенно стихал.

Чудесное мгновение пролетело, и Арнольды побрели к машине.

В течение шести месяцев после события, которое мистер Арнольд неизменно именовал «воздушным парадом сына и наследника», надежды на мир медленно, но верно таяли. Война грянула на исходе лета, когда немецкие войска вторглись в Польшу. Гвен и Оливер сидели у отделанного красным деревом радиоприемника и внимательно слушали речь премьер-министра, в которой он признал полномасштабное дипломатическое поражение. Его голос звучал устало.

– Ну вот, – мистер Арнольд выключил радио, – теперь нас всех ждут неприятности.

– Это невыносимо, – тихо произнесла Гвен. – Я всегда благодарила Господа за то, что вернул мне тебя, и обещала, что никогда больше ни о чем его не попрошу. И не просила. Я сдержала обещание. Но что теперь мне сказать ему о Джоне? Что? Это несправедливо. Это так несправедливо. – Слезы медленно катились по ее щекам.

Мистер Арнольд посмотрел на жену.

– Послушай, Гвен, – наконец сказал он и обнял ее. – Господь милосерден. Да, мне было трудно в это поверить после всего, что я видел во Франции, но ведь не зря говорят, что сострадание Божие не имеет границ. Если ты веришь, что двадцать или сколько там лет назад он спас мою никчемную шкуру, поверь и в то, что в его власти сохранить и нашего сына.

– Что мне еще остается делать, – печально отозвалась Гвен. – Не знаю, слышал ли Господь мои молитвы о тебе. Вдруг ты просто из тех, кого называют счастливчиками. А Джон, возможно, нет. О боже…

Раздался телефонный звонок.

Джон.

– Черт возьми, тут такое творится, пап! – кричал он, пытаясь пробиться сквозь шум и треск на линии. – Устроили какую-то дурацкую реорганизацию, распустили эскадрилью. Проклятые бюрократы. Мы только что объявили войну, а меня выгоняют в чертов отпуск. Все закончится прежде, чем я успею хоть в чем-то поучаствовать. Дьявол! Прости, пап, но я в бешенстве.

– На твоем месте я бы не стал так распаляться. – Мистер Арнольд прикрыл ладонью трубку и прошептал жене: – Это Джон. Похоже, твои молитвы услышали: он едет домой. Его пока оставили в резерве.

Гвен выхватила телефон.

– Джон! Ты возвращаешься? – Несколько мгновений она слушала, затем сказала: – Конечно, милый. Ждем завтра вас обоих.

Она положила трубку.

– Обоих? – переспросил муж.

– Да, – быстро ответила Гвен. – Джон приедет с командиром авиазвена. Кажется, родители мальчика сейчас в Канаде, а у него нет ключей от дома. Не оставаться же ему одному на базе. Джон говорит, он обаятельный и весьма забавный. Как же его зовут?.. Забыла… Ах да, Джеймс. Джеймс Блэкуэлл.

Мистер Арнольд пожал плечами.

– Значит, на выходные будет полный дом, Диана ведь тоже приедет. Такой расклад ей придется по душе, это уж точно. Ты бы попросила Люси приготовить одну из гостевых комнат. Может, поселим мистера Блэкуэлла в мансарде? Знаешь, как летчики-истребители влияют на девушек? Разбойники, черт бы их побрал.

– Прекрати, – сказала Гвен, берясь за шнурок колокольчика, чтобы позвать прислугу. – Уверена, что командир звена Блэкуэлл – настоящий офицер и джентльмен.

– Да, но и истребитель тоже, – пробормотал себе под нос ее муж, выходя из гостиной.

Мистер Арнольд угадал: Диана восторженно встретила новость о том, что скоро в их дом прибудет командир авиазвена Джеймс Блэкуэлл.

– Он просто обязан быть красавчиком, – заявила она, поднимаясь к себе поправить макияж. – У всех пилотов «Спитфайров» невероятно эффектная внешность. Других на такую работу не берут. Когда они с Джоном доберутся досюдова?

– Сюда, дорогая, сюда! – крикнул ей вслед отец. – Это уже слишком для студентки Гиртона. Я-то думал, ты увлекаешься языком и политикой, а не молодыми людьми с набриолиненными волосами. Вообще мне казалось…

Сверху донесся приглушенный ответ Дианы, однако прежде чем дверь за ней с треском захлопнулась, он успел разобрать только два слова: «Глупости, папа».

– Вот именно, глупость, – произнес Джеймс Блэкуэлл, когда вечером в гостиной Арнольдов подали кофе. – Народ в спешке возвращается в казармы, а нас отправляют по домам. И это в самом начале войны! Вся эскадрилья в ярости. Сплошное разбазаривание ресурсов. Интересно, что сказал бы обо всем этом господин Чемберлен?