Я надел шлем и поспешил найти бабушку с дедом. Маленькая голова болталась под тяжестью шлема. «Дедушка, что это?» – спросил я. Увидев меня, он разозлился и с криком велел снять… Но дед с бабушкой были очень отходчивыми.

В любом случае мне все больше и больше хотелось проводить выходные с ними – потому что дома мама с папой грызлись как собаки.

В присутствии нас они никогда не ругались, но, когда мы с сестрой ложились спать, родители начинали выяснять отношения. Кричали и не щадили друг друга. Мы с сестрой не знали, из-за чего весь скандал, и, лежа в кровати, слушали и вздрагивали.

Начинались выяснения отношений, голоса становились все громче – и иногда отец поднимал на маму руку. Не часто, но мы слышали крики и ПОЩЕЧИНУ! Мама плакала. Нет в мире звука ужаснее, когда ты еще совсем ребенок.

Время от времени они кричали друг на друга и угрожали уходом. В один прекрасный день отец так и сделал. Мы с сестрой сидели в гостиной, и на кухне началась ссора. Мы слышали, как папа кричит: «С меня довольно – я ухожу!»

Отец побежал на второй этаж, собрал чемодан, вышел и захлопнул за собой дверь. Раскрыв рот, я глазел из окна, как он постепенно исчезает в сумраке, и думал, что сердце мое разбито: «Он ушел! Папа ушел! Никогда больше его не увижу!»

Он дошел до конца улицы и вернулся. Но те несколько секунд я думал, что мир рухнул… и лишь став взрослым, я полностью осознал, насколько глубокий отпечаток оставили во мне бесконечные ссоры родителей.

Однако «Исповедь» – это не грустные мемуары. Напротив! Ссоры родителей оказали на меня огромное влияние, но, когда мы с сестрой подросли, все забылось. Родители любили нас и заботились, и я бы не посмел сказать, что у меня было трудное и несчастливое детство.

Мама была очень спокойной и уравновешенной женщиной, стеной, которая нужна каждому ребенку. Когда мы проводили время всей семьей, я практически ни разу не видел, как она выходит из себя… кроме того дня, когда мы пошли на реслинг.

Я все еще был ребенком, но помню, будто это случилось вчера. Мы приехали в Дом культуры Уолсолла и достали классные места, возле ринга Сели, начался первый бой, и у мамы сдали нервы.

Один из реслеров применил подлый прием, и мама тут же вскочила и принялась орать на этого парня: «Ты, мерзкий обманщик, так делать запрещено! Реф! Реф! Дисквалифицируй его!» Мама была вне себя от ярости. Я еще никогда не видел ее такой!

Я был ошарашен, да и отец сгорал от стыда «Сядь, женщина! – шипел он на маму. – Ты нас позоришь!»

Мама села, но кипела от негодования: «Да его за такое с ринга надо вышвырнуть!»

Она не закончила. Этот злодей на ринге применил еще один подлый прием, и мама вскочила и побежала к рингу, словно под ногами горела земля. Она принялась колошматить бойца сумочкой, свешиваясь через канаты. Бух!

До сих пор помню выражение папиного лица. Больше семья Хэлфордов никогда не ходила на реслинг.

Я любил ездить в город. Мне нравилась суета Уолсолла. Мы с мамой и Сью садились на троллейбус возле паба «Трое в лодке»[8] и ехали на рынок, который находился на холме возле церкви Святого Матфея.

Мы с сестрой побирались на главной улице, Парк-стрит, чтобы наскрести на супермаркет и побаловать себя сладостями. Однажды в магазине я не на шутку запаниковал. Объявили, что магазин закрывается, и я чуть с катушек не слетел.

«Мам! – кричал я. – Мы должны выбираться! Скорее! Они закрываются!» Я был до ужаса напуган, представив, как на ночь закрывается супермаркет. А потом подумал: «О, подожди-ка, так здесь же полно вкуснейших конфет! На такое я согласен…»

Иногда утром по выходным мама отвозила нас с сестрой на мультики в местный кинотеатр «Савой». Мы смотрели фильмы и «Малыша Сиско». Ничего не было слышно – вокруг носилась детвора и устраивала настоящий бедлам, заправившись детской газировкой.

В 1957 году в Уолсолл пожаловала королева. Я поехал посмотреть на нее в местный городской парк и живописное место, в Дендрарий. Меня переполняли эмоции: «Это же сама королева! Из телика!» На ней было очень яркое пальто. Когда она помахала толпе, я представлял, что она машет только мне.

Позже я узнал, что в Уолсолле королеве изготавливают седла, и я стал гордиться собой еще больше. Уолсолл известен кожевенной промышленностью; однажды мы со школой ездили на кожгалантерейную фабрику, я и увидел, как изготавливают кожаные цепи, хлысты и заклепки. Поездка действительно запала в душу, поскольку, спустя 60 лет, я до сих пор все это ношу. Ведь если вдуматься, эти мемуары вполне можно было назвать «Кожаные цепи, хлысты и заклепки»!

На Рождество Уолсолл превращался в сказку, людные улицы покрывались снегом. Мужик, похожий на бомжа, нелегально продавал горячую картошку с жареными каштанами. Руки у него были черные от печи, но меня это не смущало: «Мам, можно мне картошечку, пожалуйста?»

Мужик протягивал мне в клочке газеты картошку, слегка посыпанную солью. Картошка казалась очень необычной, а на вкус напоминала икру – только я понятия не имел, какой вкус у икры! Честно говоря, до сих пор не знаю.

Мальчишеское Рождество было каждый раз одинаковым. Всю ночь я лежал в кровати не смыкая глаз, и мне не терпелось дождаться восьми утра, чтобы распаковать подарки. Мне дарили несколько коробок конфет – «Кит-Кат», фруктовую пастилу, глазированные шоколадные конфеты «Смартис», – и так проходил весь день:

– Мам, можно мне «Кит-Кат»?

– Нет, я запекаю индейку! Испортишь аппетит перед ужином!

– Ну маааам! А можно тогда шоколадную конфетку?

– Да, возьми, только одну!

– Спасибо, мам!

Спустя десять минут:

– Мам, можно мне «Кит-Кат»?

И так продолжалось снова и снова, пока по телевизору не начинала выступать королева, а потом я продолжал клянчить…

Однажды папа вручил мне очень классный подарок. Это был небольшой паровозик с топкой, куда заливался метиловый спирт, а потом его надо было поджечь. Фиолетовое пламя попадало в небольшой котелок, куда потом заливалась вода, и колеса начинали вращаться. Чудо инженерной мысли.

В 1958 году я перешел в младшую школу Бичдэйла, прямо по соседству с малышами. Уроки стали гораздо интереснее, и пришлось научиться писать… перьевой ручкой! Да, было и такое.

Научившись читать, я не на шутку увлекся комиксами. Каждую неделю мне привозили «Бино» и «Дэнди». Их просовывали в дверь прямо перед моим уходом в школу, и все утро я сидел в классе и страдал – не мог дождаться обеда, чтобы вернуться домой и засесть за комиксы.

Мне нравились рассказы в картинках – Грозный Деннис, Кот Корки, Дерзкая Минни, – но сомневаюсь, что они несли добрый посыл. Помню, персонаж Бино, Мелкая Слива, говорил: «Я курить трубка миру», и британские дети росли и думали, что коренные американцы действительно так разговаривают!