— Обещаю, Антор-багатур, — кивнул Темуджин. — Многие отвернутся от Джаргала, если за меня встанет тот, кого сам отец признал равным себе… Но он ушел уже далеко, а мои люди еще даже не свернули юрты.

— Тогда прикажи им собираться, великий хан. — Я огляделся по сторонам. — Сколько воинов ты сможешь взять с собой, если мы отправимся за Джаргалом-багатуром прямо сейчас?

— Не больше пяти сотен. — Темуджин будто ждал моего вопроса. — Я не оставлю женщин и детей без защиты. Джаргал идет медленно, и мы догоним его еще до заката, если поспешим… Но с ним вдесятеро больше людей.

Толковый парень — уже начинает мыслить, как стратег.

— Бери только тех, у кого самые быстрые кони. — Я поднялся на ноги. — Мы не станем сражаться с твоим народом.

— Близко уже. — Воин в блестящих доспехах кешиктена снова приложил ухо к земле. — Земля дрожит… Скоро догоним, хан.

Я уже и сам видел следы прошедшей здесь каких-то два-три часа назад орды. Копыта сотен и тысяч коней почти ничего не оставили от высушенной солнцем и горячими ветрами с юга травы, превратив не только большак, но и поля вокруг в сплошное земляное и песочное месиво.

Когда я проезжал здесь, разыскивая стойбище булгар, мне приходилось выбирать путь, избегая крупных дорог, разведчиков Есугея или дезертиров. Джаргал же пер к Вышеграду чуть ли не по прямой — и все, кто мог бы позариться на имущество одинокого всадника, в ужасе расползались по норам, только завидев вдалеке бронированный авангард его воинства.

А мы двигались за ним следом — и куда быстрее. Отряду из трех сотен всадников не приходится ждать отстающих и женщин с детьми.

— Надо поспешить.

Темуджин коснулся узды, и его конь нетерпеливо заплясал, демонстрируя готовность нести легкого всадника хоть на край земли. Юный хан ехал верхом в жилетке из толстой кожи — точно такой же, как носила половина его воинов — и с коротким луком поперек седла.

Похоже, ему не терпелось пустить оружие в ход.

— Не лучше ли отдохнуть хан? — Следопыт в доспехах кешиктена тоскливо посмотрел вдаль — туда, куда ушла орда. — Кони устали… Мы все равно догоним Джаргала-багатура после заката, когда они остановятся на ночлег.

Похоже, парню не слишком-то хотелось встречаться с воинством предателей… И его сложно было не понять. Нас чуть ли не в двадцать раз меньше, и если не получится договориться по хорошему — не спасут даже дар Видящего и семь осколков «Светоча».

Впрочем, Есугею, чтобы приструнить и собрать в орду всех степняков, хватило и одного.

— Разве ты не слышал, что сказал тебе твой хан? — Я пришпорил коня. — Мы догоним Джаргала до того, как солнце сядет.

Только так — и не иначе. Предателей надо брать тепленькими, на марше — этого они точно не ждут. Прорезать всю эту огромную конную ораву, как нож масло, и добраться до самого Джаргала. Убедить, напугать, сломать. И если потребуется — ударить. Быстро, решительно и жестко, так, чтобы ни у кого даже мысли не возникло лезть в драку. Все должны увидеть правосудие хана — и поэтому оно случится под Великим Небом при свете дня.

Мы снова тронулись — и на этот раз скакали уже без остановок, будто пытаясь догнать не Джаргала, а неумолимо клонящееся к закату солнце.

— Хан! — Я пришпорил коня, догоняя Темуджина. — Ты помнишь, о чем я тебе говорил?

— Помню, хоть и хотел бы забыть. Но я сделаю, как ты просил, Антор-багатур. Я не трону тех, кто признает мою волю.

— Верно, — кивнул я. — Хоть меня куда больше тревожат те, кто откажется склониться.

— Я — великий хан и сын своего отца. — Темуджин сердито сверкнул глазами. — Мой народ может ослушаться — но никто воинов не обратит на меня ни сабли, ни острия стрелы!

— Хорошо, если так. — Я огляделся по сторонам. — Но люди голодны и напуганы, а ты желаешь, чтобы они поверили тем, с кем никогда не знали дружбы. Мой народ сотни лет воевал с жителями степей. Джаргал не пожелает забыть старую вражду — и немало найдется тех, кто скорее послушает его, чем тебя, хан.

— Но такова воля отца! — Темуджин поджал губы. — Он говорил, что оба наших народа погибнут, если…

— Ты — не твой отец, хан, — вздохнул я, — хоть и унаследовал его дух и силу багатура. Может, тебе и суждено стать величайшим из ханов, но пока те, кто ушел за Джаргалом, видят перед собой лишь мальчишку, который слушает чужака, а не тех, кого сам Есугей называл братьями.

Темуджин не ответил — но огонек гнева в его глазах погас, сменившись задумчивостью.

Хорошо — во всяком случае, куда лучше, чем если бы он принялся топать ногами и верещать, требуя связанного клятвой Видящего немедленно порубить в капусту всех несогласных. Умный парнишка растет.

Сначала Рагнар, потом Вацлав — и вот теперь он. Похоже, моя судьба — стоять у плеча сильных мира сего, чтобы советовать, плести интриги, разыгрывать изящные многоходовки… а иногда и просто делать грязную работу.

— Но что же мне делать? — снова заговорил Темуджин. — Что говорить?

— Никто не должен сомневаться в твоей власти, хан. — Я привстал на стременах, вглядываясь вперед. — Твоему отцу нередко случалось выигрывать спор одним лишь словом — но иной раз за него говорила сабля. Ты еще слишком молод, чтобы сражаться, но если придется — я встану за тебя. И если у Джаргала есть честь, он будет биться честно, а не спрячется за щитами кешиктенов.

— А если нет? — нахмурился Темуджин.

— Тогда мы ударим так быстро, что он не успеет поднять саблю. Даже самое сильное тело не сможет сражаться, потеряв голову.

* * *

Сначала впереди показалась пыль. Так много, что я сперва подумал, что вижу спустившееся прямо к земле грязно-серое облако. Оно-то и скрыло наше приближение. Джаргал не слишком-то следил за тылами, поэтому наш отряд появился у хвоста кочующей орды неожиданно. Воинов здесь почти не было. Перед мордой моего коня во все стороны шарахались приземистые тощие лошадки, тащившие поклажу или несколько всадников одновременно. В основном — женщин с целым выводком детишек, обвязанных вокруг седла, но попадались и юнцы в доспехах. Им наверняка было стыдно показаться перед Темуджином и взрослыми воинами так — вдвоем или даже втроем на одном боевом скакуне — и они изо всех сил гнали вперед, чтобы спрятаться в стоящей над дорогой пыли.

А заодно и предупредить Джаргала. Уже скоро я услышал далеко впереди протяжные крики, которые через несколько мгновений эхом докатились до нас — и орда вокруг начала замедляться. Мы с Темуджином прибавили ходу, прошивая живое море из людей и лошадей — но их было слишком много.

И когда мы предстали перед Джаргалом, пыль уже успела улечься — и он наверняка заметил, как нас мало. Вряд ли багатуры собирались драться с сыном хана, но когда мы подъехали ближе, вокруг уже собралось столько воинов, что от блеска стальных доспехов можно было ослепнуть.