Джеральдо покачал головой.

— Ну, Да Гама — самый лучший выбор. Он честный человек, хотя и скучный, он не обладает воображением, у него нет амбиций, но он смертоносен и готов к борьбе. Если нужно, он применит силу и не станет задумываться над этим.

— Он кажется идеально подходящим, тио.

— Черт побери, Альдо, я полагаюсь на тебя! Мне нужно, чтобы ты держал глаза открытыми.

Джеральдо опустил голову, чтобы Карлос не увидел, как он улыбается.

— Я буду внимательно за ним следить, тио.

Карлос посмотрел на племянника испепеляющим взглядом, словно сомневался, что Джеральдо вообще когда-либо учился. Затем дядя вздохнул:

— Мне придется закрыть этот дом. По крайней мере, на какое-то время. Конечно, мы потеряем лицо, но тут уж ничего не сделаешь.

— Ты возвращаешься в Лиссабон?

— Не в Лиссабон. В Биджапур. Нравится нам это или не нравится, но судьба Дасанов переплетается с судьбой наших старых врагов, — Карлос посмотрел в глаза племянника с неожиданной откровенностью. — Я не знаю, как сказать об этом Люсинде. Она лишилась матери, отца, теперь лишится дома…

— Но разве не было договоренности о браке Люсинды? Она же вроде помолвлена?

— Все отменено! — рявкнул Карлос. — Ублюдок прослышал о наших проблемах и… — Карлос внезапно замолчал. Джеральдо подумал, что он подавился. — Я люблю эту милую девочку, — пробормотал Карлос, достал темный носовой платок из рукава, вытер глаза, а затем громко высморкался. — Ты не должен ей ничего говорить, Альдо. Ни слова о том, что ублюдок отменил помолвку. Я скажу ей, когда подвернется удачный момент. И также ни слова о переезде в Биджапур! Она скорее умрет, чем покинет Гоа, — Карлос осмотрел платок, затем вытер глаза. — Не говори ей лишнего, слышишь? Она очень нежная и ранимая. Она мне как дочь.

Карлос снова высморкался, но на этот раз, к облегчению Джеральдо, сразу же убрал носовой платок, не рассматривая его.

— Вот так обстоят дела. Тут уже ничем не поможешь. А пока ты будешь сопровождать бакшиш Вали-хану. Ты и специалист по заключению сделок. Именно поэтому я и привез тебя сюда. Не подведи меня. Заслужи мое доверие. Преуспеешь — и получишь мою благодарность. Провалишься — и я отправлю тебя в Лиссабон на виселицу. Мы поняли друг друга?

Джеральдо кивнул.

— Очень хорошо. Больше я ничего говорить не буду. Ты — единственный сын моей сестры. Кому еще я могу доверять? Нам нужна эта монополия… А взятка — ключ ко всему! Наша единственная надежда — это доставить ее Вали-хану. Она стоит немерено, так что держи глаза открытыми! Скажи Вали-хану, что если он станет регентом, то получает наш подарок в безраздельное пользование.

Джеральдо нахмурился:

— А что это? Это какой-то корабль, дядя?

— Нет, не корабль. С чего ты взял? Это баядера, мальчик… Профессиональная танцовщица, самая лучшая проститутка, которая только жила на свете!

* * *

Дверь распахнулась и, словно набегающая на берег волна, ворвалась Люсинда. Ее белое платье ярко вспыхнуло в темноте кабинета тио Карлоса. Ее окружал запах жасмина и роз, когда она плыла над ковром в шелковых туфельках. У двери робко стоял секретарь и беспомощно разводил руками. Карлос покачал головой и жестом отослал секретаря прочь. Остановить Люсинду было так же невозможно, как циклон.

— Дядя, дорогой! — пропела Люсинда, поворачиваясь к столу. Пожилой мужчина поднялся и уважительно поцеловал подставленную щеку племянницы. — А это, наверное, Джеральдо?

— Да, я только что приехал из Макао, — вставая, ответил Джеральдо.

— Это твой кузен, Люсинда Дасана, — официально произнес Карлос и нахмурился при виде их вместе.

Джеральдо поклонился. Люсинда присела в реверансе, но, хотя и опустила голову, не сводила глаз с лица кузена. Взгляд у нее все еще оставался затуманенным от белладонны, но она заметила, что он высокий, широкоплечий, узкобедрый, что у него загорелое лицо, глаза блестят, а зубы, ослепительно белые, украшают его улыбку.

— Мне бы лучше никогда тебя не знать, — произнес Джеральдо, пристально разглядывая ее всю. — Тебе было шесть лет во время нашей последней встречи. Если я правильно помню, я посадил жабу тебе на платье.

У него блестели глаза, когда он это говорил, и Люсинда покраснела.

— Я уверена, что ты этого не делал, иначе я бы это запомнила и возненавидела тебя. В любом случае теперь я выросла.

Люсинда рассмеялась и повернулась так, чтобы тусклый свет из единственного окна кабинета упал ей на лицо.

— Не забывай, что она помолвлена, — твердо сказал Карлос. — Поэтому выбрось все дурные мысли из головы.

— Дядя! — воскликнула Люсинда. — Мы же брат и сестра!

Похоже, Джеральдо думал над этим вопросом.

— Теоретически это так: мы брат и сестра, но какой степени родства? Мы могли бы даже пожениться, если бы захотели.

Он посмотрел темными глазами в глаза Люсинды, казалось, проникая в глубину души.

— Я же сказал, что она помолвлена, — твердо заявил Карлос. — Не забывай, о чем я тебе говорил!

— И кто этот счастливчик? — спросил Джеральдо.

Когда он произносил эту фразу, в его глазах плясали огоньки, поэтому вопрос показался дерзким. Люсинда снова отвернулась. У нее горело лицо.

— Маркиз Оливейра, бывший министр его величества, — ответил вместо нее Карлос с намеком в голосе. — Большой человек.

— Надеюсь, он красив, — сказал Джеральдо. — Такая женщина, как ты, заслуживает красивого мужа.

— На портрете он красив, — заикаясь, произнесла Люсинда. — Но мы не встречались с ним лично.

Карлосу не нравилось, какой оборот принял разговор.

— Конечно, он красив! Он же богат, не правда ли?

— Желаю всего наилучшего, — сказал Джеральдо. Но, кланяясь, на этот раз он неотрывно смотрел на нее. Она тоже глядела на него затуманенным взглядом. Распрямляясь, Альдо схватил ее руку, как крошечную птичку, своими длинными пальцами и нежно коснулся ее губами. — Давай теперь будем друзьями, кузина, — после того как мы снова нашли друг друга.

Она почувствовала, как его усы щекочут ей костяшки пальцев.

— Я собираюсь в Биджапур. Хочешь присоединиться?

Карлос склонился через стол и зашипел, брызгая слюной:

— Что ты несешь, Альдо? Я никогда…

Но Люсинда уже услышала, а, когда повернулась к тио Карлосу, на бледном от мышьяка лице и в глазах с расширившимися от белладонны зрачками появилось такое просящее выражение, что ему не мог противостоять даже человек с такой сильной волей, как Карлос Дасана.

— Пожалуйста, дядя, пожалуйста! Ты же обещал разрешить мне навестить тио Викторио!

Карлос вынужден был признать, что это неплохая мысль. Если сейчас отправить ее в Биджапур, то будет проще закрыть дом. Но ему не нравились никакие идеи, которые пришли в голову не ему самому. Поэтому Карлос, конечно, сразу же ответил отрицательно. Потом он снова сказал нет, и еще раз нет.